http://www.ng.ru/culture/2005-04-15/12_mariinka.html

Независимая газета
# 76 (3472) 15 апреля 2005 г.

НИКАКОГО ОТДЫХА ДЛЯ ЛЮДЕЙ В ШТАТСКОМ
После долгого перерыва «Царская невеста» - вновь в Мариинке

Мариинский театр вновь показал «Царскую невесту» Римского-Корсакова. Впервые европейская премьера этой новой (четвертой за столетие на своей сцене) сценической версии оперы Римского-Корсакова была показана на фестивале Дягилева в голландском Гронингене и дважды – в рождественские каникулы уже в Петербурге. На премьере дирижировал Валерий Гергиев (он же, как всегда, и музыкальный руководитель), Марфу пела Анна Нетребко, но, несмотря на это, постановка буквально на глазах «разъезжалась по швам»: слишком много разных смыслов заложили в свой неканонический спектакль режиссер Юрий Александров и художник Зиновий Марголин. Гергиев же, похоже, на этот раз хоть и решил подчиниться режиссеру, но Римский-Корсаков оказался сильнее: его «трогательная лирическая драма» пересиливала гражданский пафос Александрова.

В результате репертуар театра обходился без этой премьеры аж три месяца. В апреле спектакль вернулся в афишу, причем в несколько обновленном составе: дирижировал Сергей Калагин (что и подразумевалось изначально), Марфу пела Ольга Трифонова, от «премьерных» исполнителей главных партий остались Ольга Савова (Любаша), Олег Балашов (Бомелий) да Геннадий Беззубенков (Собакин), а сценический текст «сконденсировался» в емкое, точное и внятное театральное высказывание. Правда, остался вопрос: какое отношение имеет либретто оперы по драме Льва Мея – мелодраматичной истории с отравлением, безумием и убийствами – к сценическому сюжету Александрова-Марголина про жизнь советских людей в парке культуры и отдыха сталинской эпохи?

Ответ на него, хоть и риторический, напрашивается сам собой: что Иван Грозный, что Иосиф Сталин – «исторические злодеи», как их называет Юрий Александров. Но если исторические эпохи на этом основании еще можно как-то «смешивать» или «смещать», то уж явной натяжкой выглядит подобное временное перемещение персонажей, одетых то по послевоенной моде, то в русское национальное, да и ведущих себя то по канонам древнерусской жизни, то советского времени. Бьющий же земной поклон или троекратно лобызающий знакомца при встрече мужчина в практически современном костюме-тройке, признайтесь, выглядит нелепо, пафосно и «бутафорно» даже на оперной сцене.

Другое дело, при подобном режиссерском решении «трогательная лирическая драма» (Римский-Корсаков), проработанная во всех психологических нюансах и «озвученная» по всем корсаковским канонам, отошла на второй план, уступая место истории гражданской. Те, кого либретто называет «опричниками», художником по костюмам Ириной Чередниковой «одеты» в абсолютно одинаковые, современные, почему-то серые костюмы и шляпы. Этих подчеркнуто безликих однотипных персонажей в штатском на сцене хватает. Они, на первый взгляд, ничем не заняты: присутствуют, смотрят и слушают. И даже страшно подумать, что с ними сделают за то, что они не уберегли «царскую невесту»: «поражение в правах», ГУЛАГ, а то и «десять лет без права переписки» у ближайшей стенки. За смерть отравленной и доведенной до сумасшествия избранницы государя придется отвечать. Словом, никакого отдыха для людей в штатском.

Кстати сказать, театральная публика воспринимала эту постановку отстраненно-лирично, оценивая криками «браво» буквально каждую удачную сцену Ольги Савовой (Любаши) или Ольги Трифоновой (Марфы), но явно не «въезжая» во все нюансы режиссуры и сценографии. В антракте разговоры велись все больше светские – про похороны Папы Римского да про свадьбу принца Уэльского. Да еще про то, что солистка Мариинского театра Екатерина Семенчук поет в свадебной церемонии его королевского высочества принца Уэльского и госпожи Камиллы Паркер-Боулз.

Екатерина Ефремова
Санкт-Петербург

http://www.mn.ru/issue.php?2005-14-20

Московские новости
№14 за 2005 год (08.04.2005)
Частная жизнь на сцене Кремля
Режиссер из Новосибирска сумел переместить оперу в центр общественного внимания и сделать главным событием "Маски"



Еще до своего появления в Кремлевском дворце было ясно: новосибирская "Аида" - главное событие нынешней "Золотой маски", затмевающее даже Мариинский балет с Баланчиным и Форсайтом. Рекламные щиты обещали "грандиозную оперу в Кремле". Автор зрелища Дмитрий Черняков попал на территорию, закрытую для деятелей оперы, возникнув на обложках глянцевых СМИ в компании Брюса Уиллиса и прочих героев массмедиа.

Этой весной случилось что-то необъяснимое: опера вдруг попала в центр общественного внимания. После "Детей Розенталя" в Большом это уже второй случай, когда спектакль превращается в акцию, как минимум художественный манифест, по недоразумению проскочивший мимо экспозиции Первой московской биеннале современного искусства. Новосибирская "Аида" заинтриговала, во-первых, заменой священных стереотипов: вместо Египта - то ли Чечня, то ли Балканы, вместо живописных пирамид - современная городская архитектура, вместо приятного вечернего отдыха с оперой Верди - погружение в стрессы и ужасы нынешних войн. Во-вторых, личностью главного виновника этих превращений, Дмитрия Чернякова. Уже несколько лет его постановки вызывают тревогу консервативных кругов, повышенный интерес критики и любовь новой публики, которая обычно в оперу ни ногой. Похоже, Дмитрий Черняков нашел такой способ контакта, что публика наконец-то начала воспринимать оперу частью современной культуры.

Преграда пала

Попытки связать действительность, в которой мы живем, и жанр, которому уже 400 лет, начались не сегодня. Среди первых - великий Мейерхольд, но его провокации в Мариинском театре начала ХХ века были освистаны критикой, не сделав погоды на нашей сцене: оперу и нашу действительность разделяла непреодолимая преграда. В отличие от Запада, где прошлый оперный век прошел под знаком авангардной режиссуры, и вопрос, что актуальнее - опера или драма, - не стоял.

Последние лет 20 российская оперная твердыня дает трещины: отменяются исторические одежды, опера даже опускается на дно жизни, однако, за редким исключением, ничего существенного за этим не следует. Жанр по-прежнему остается уделом избранных, которым по большому счету не важно, в каком платье извлекаются каденции.

Дмитрий Черняков - не разрушитель. Он - созидатель. Режиссер сделал очевидное и долгожданное, отчего профессионалы пришли в волнение, а остальной мир вдруг понял, что опера может быть не только придатком к передовому искусству, но и его важной частью. А именно соединил вещи, которые существовали отдельно и потреблялись разной публикой: эмоционально содержательную классику и современный визуальный язык, большую оперную форму и частную человеческую историю. Все его спектакли - растянувшийся акт приватизации того, что принадлежало всем и никого по-настоящему не волновало: оперное наследие. Для Чернякова это не национальный заповедник, где пасутся толпы и ничего толком не видно, а его персональная коллекция с индивидуальным отношением к каждому экспонату. Он населил оперу историями, на которые отзывается наш личный опыт, и людьми, с которыми мы отождествляем себя на подсознательном уровне.

Нет, опера не отслужила свое как парадное, официальное, государственное искусство. Но возникло, наконец, сомнение, что это единственное ее назначение. За несколько лет спектакли Чернякова изменили климат в консервативном жанре: оказалось, что опера бывает и с человеческим лицом. Причем большая русская опера на большой российской сцене.

Лесная дева в кедах

Первым был "Китеж" Римского-Корсакова, которым в 2001-м Мариинский театр под патронатом Валерия Гергиева символично открыл новый век. Лесная дева Феврония в белой мужской рубашке, Гришка Кутерьма в трениках, Сенная площадь Малого Китежа с пивными ларьками, блокадные санки, на которых Февронию везли в рай простые русские тетки Сирин и Алконост. После "Китежа" стало ясно, что русская опера - это не обязательно безликая монументальность с соборами в натуральную величину и толпой условного народа; что даже в эпосе бывают живые люди, и сердце нормального человека в зале с готовностью отзывается на душевное обращение со сцены. В "Китеже" открылся мир, не имеющий ничего общего с официальным русским стилем, который олицетворял знаменитый "Борис Годунов" 1948 года Большого театра, равно как и с холодным и одномерным обликом русских опер на западных сценах. "Китеж" стал рождением российского оперного феномена - тотального авторского театра, где сценография неотделима от режиссуры, а придумать макет спектакля означает сочинить спектакль.

Потом в Мариинке возникла "Жизнь за царя" к 200-летию Глинки, когда впервые празднование юбилея не вызвало чувства неловкости. Вместо канонического советского "Ивана Сусанина" был авторский вариант, вместо народно-патриотического монолита - обычная русская семья под трехрожковой люстрой, вместо героя в бороде и снегах - плотник в просторной рубахе, похожий на Евгения Леонова в фильме "Старший брат". Перенос польских сцен в узнаваемые московские палаты и знаменитое "Славься" в кокошниках вызвали ропот, после которого припомнили "Февронию в кедах". Но, похоже, главный ход впереди: в мае Черняков и Гергиев выпускают в Мариинке вагнеровского "Тристана", который на русской сцене последний раз ставил Мейерхольд в 1909-м.

ПОБЕДИТЕЛЬ

Дмитрий Черняков, режиссер и сценограф, первый спектакль выпустил в 21 год. Много ставил в провинции, которую любит за искреннюю преданность делу. Оперный дебют - "Молодой Давид" Владимира Кобекина в Новосибирском театре оперы и балета - показан на "Золотой маске" в 1999-м. Далее Черняков получал "Маски" за все номинированные спектакли: "Китеж" в 2002-м, "Похождение повесы" Большого театра и "Двойное непостоянство" Мариво новосибирского театра "Глобус" в 2004-м. Лауреат разных премий, в том числе имени Станиславского (2003) и "Триумф" (2004).

Марина Борисова

http://www.ng.ru/culture/2005-04-19/8_defile.html

Независимая газета
# 79 (3475) 19 апреля 2005 г.

ДЕФИЛЕ НАРЯДОВ И АРИЙ
Академия молодых певцов Мариинского театра показала постановку комической оперы Джоаккино Россини «Путешествие в Реймс»

Сочиненная в 1825 году для коронации Карла Х, она напоминает одновременно мольеровскую комедию-балет «Докучные» и модный во Франции того времени водевиль. А по сути это демонстрация классических оперных форм: арий, дуэтов, ансамблей и отчасти хоров. Хора немного, основное – парад звезд, которым определены великолепные партии, а в финале – уникальный общий ансамбль всех солистов. Россини устроил своеобразное вавилонское столпотворение народов. На постоялом дворе собрались направляющиеся поглазеть на коронацию в Реймсе представители разных национальностей, по одному каждой (Франция после наполеоновских войн). Здесь нет второстепенных персонажей, все главные. Парадоксально, что звездная опера столь же уместна для ученических выступлений (в прошлом году в Италии оперу поставила тоже академия молодых певцов).

Почти двухсотлетнего возраста опера числится в новинках: вскоре после коронационных торжеств Россини «отозвал» ее, использовав часть музыки для других произведений. В 1970-х случайно найденные в разных собраниях фрагменты собрали воедино, и в 1984-м на фестивале в Пезаро впервые прозвучало восстановленное «Путешествие». В Мариинском театре «Путешествие в Реймс» входит в концертный репертуар Академии молодых певцов с 2001 года. В прошлом году его постановка была заявлена в программе совместных проектов Мариинского театра, Эрмитажа и театра «Шатле».

Постановочная бригада в основном французская. Режиссер Ален Маратра, работавший среди прочего в Международном центре Питера Брука и специалист шоу-бизнеса, сумел основательно расшевелить оперную молодежь. Вокалисты на редкость легко и пластично двигались, практически без оперных штампов движений и позировок. Опера поставлена живо, как оперетта: не мешала ни одна длиннота и донесли всю музыкальную роскошь. Дамы кокетничали, кавалеры взбирались на дорожные ящики и прятались под скамьями. Сценограф Пьер-Ален Бертола даже соорудил нечто вроде передвижной вышки волейбольного судьи. Расшевелили и вечно монолитного Даниила Штоду, выехавшего на сцену на белой лошади (странно только было, что после этого по сюжету не нашли ни одной). Медвежью тяжеловесность списали на роль русского увальня-генерала. Действие шло в основном на просцениуме, а проходки героев – на подиуме, проложенном из середины партера. Оркестр задвинули в глубину сцены за спины певцов, превратив в часть сценографии.

Но сеанса телепатии не было: дирижер был виден певцам на телеэкранах в ложах. В результате получили преимущества камерного концерта: у вокалистов не было необходимости перекрывать звучание оркестра (все равно порою не удавалось). А пели «на носу» у зрителя, да еще возле микрофонов, щедро разбросанных по залу. Нового в вокале ничего не открылось: по меркам учеников – очень неплохо, по меркам артистов Мариинки – слабовато. Женский состав значительно сильнее мужского. Интересна Анна Кикнадзе, неплоха Анастасия Беляева. Ирма Гиголашвили пела прилично, но брюнетке не стоит вести себя как блондинке. Тем более что яркую блондинку играет Лариса Юдина, которая и ведет себя соответственно. Даже с начальством. Начальство же, то есть Лариса Гергиева с мужем, преподавателем академии Грайром Ханеданьяном, сидела в начале подиумной дорожки. По ходу дела ей доверили подержать плюшевого мишку, а в финале по этому подиуму повели на поклоны.

Оркестр одели в белое: то ли джазовый, то ли летний вид. Дополненный росчерком мостков, сбегающих вниз от меди к струнным, он смотрелся элегантно, как рояль. В черном был только дирижер Туган Сохиев. Звучание оркестра соответствовало местоположению оркестра: все в меру корректно. Порою дирижеру все же приходилось оглядываться на певцов. Солирующих музыкантов очень удачно включили в сценическую бригаду – флейта Аглая Ульянова и арфа Елена Васильева в пудреных париках и камзолах подыгрывали певцам. Художник по костюмам Мирей Дессанжи более модельер, чем театральный художник. Может, потому все костюмы на редкость для оперной сцены идут исполнителям. Женские более изобретательны: чего стоило только подсвеченное облако костюма Коринны. Но и мужские разнообразны. Собственно, костюмы в первую очередь определяли время действия, которое переехало в наши дни, а спектакль – как дефиле нарядов и арий.

В финале оперы все герои, не попавшие в Реймс, собираются в Париж. Постановка, совместная с театром «Шатле» и профинансированная французским банком, отправляется в конце года туда же.

Ирина Губская
Санкт-Петербург

http://www.nv.vspb.ru/cgi-bin/pl/nv.pl?art=207263722

Невское время
15.04.2005

БЕГ НА МЕСТЕ
"Путешествие в Реймс" Россини в Мариинском театре.

Если бы вдруг наш город ("самый призрачный и умышленный в мире") ушел под воду, с ним, конечно, исчез бы и Мариинский театр. Но даже тогда благодарная память случайно уцелевших потомков сохранила бы прежде всего в качестве главного достижения последних лет стремительное обогащение репертуара - насыщение его не только общепризнанными шедеврами, но и произведениями забытой классики. К их числу относится и "Путешествие в Реймс" Джоаккино Россини. Произведение Россини было написано специально по случаю коронации Карла X в Реймсе в 1825 году. В качестве литературной основы использована повесть Мадам де Сталь "Коринна". Известно, что после нескольких праздничных представлений сам Россини изъял его из обращения, а музыку "распределил" по другим операм, главная из которых "Граф Ори". Партитуру восстановили только в начале 1980-х, а в 1984-м опера была исполнена под музыкальным руководством Клаудио Аббадо.
Несколько лет назад "Путешествие в Реймс" было сыграно в Петербурге оркестром Мариинского театра под управлением Юрия Башмета. И вот теперь - полноценное открытие шедевра. При близком рассмотрении шедевр оказался, правда, не столь уж значителен. В очередной раз подумалось о том, что если суд публики бывает (хотя бы иногда) справедлив, то суд автора и подавно. Произведению Россини не отказать ни в мелодизме, ни в звуковом изяществе, оно содержит несколько превосходных и изощренных по своей технике вокальных ансамблей - "фирменных знаков" россиниевских опер, - но в целом его никак нельзя поставить на одну доску с "Севильским цирюльником" или "Золушкой". Возможно, актуальность "Путешествия" воспринималась бы отчетливее, если бы мы очутились вдруг в его время в одной ложе с роскошными дамами, экзотическими фруктами и начиненными трюфелями куропатками. Но покамест этого нет, и мы видим довольно скучную пьесу, где все говорят о передвижении, но никто не трогается с места. Опера представляет собой ряд концертных номеров, которые можно было бы без труда расположить и в каком-либо другом порядке. Видимо, эта "концертность" и спровоцировала постановщика Алена Маратра на "мюзикхолизацию" театрального пространства (кстати, нынешняя постановка является совместным проектом с парижским театром "Шатле"). Сцена (художник Пьер-Ален Бертола) "препарирована" в соответствии с задачей - жить весело и беспечно. Оркестровая яма закрыта настилом, оркестр помещен в глубину сцены, за ним слева направо протянута лестница (почти как в постановке "Пиковой дамы" Мейерхольдом в 1934 г.), из зала на сцену ведет помост (вроде японской "дороги цветов"), задействованы и боковые ложи. Ярко поставлены все выходы новых персонажей, иногда поражающих воображение публики своими пышными нарядами (художник по костюмам Мирей Дессанжи), запомнился в особенности костюм поэтессы Коринны. И оркестранты в белых костюмах, и помост - все это атрибуты, хочется сказать, "из другой оперы" - эстрадных ревю, шоу, модных дефиле и прочих необременительных для восприятия достижений массовой культуры (есть и живая лошадь). К ним притянуто уже все прочее, происходящее на сцене, также состоящее из трюков, иногда вполне симпатичных, вроде вынимания из огромных коробок маленькой розовой шляпки. И незачем здесь искать смысла (его не так много и у Россини), и потому представление удивительно удачно вписывается в культурный контекст эпохи. И публике, попавшей на спектакль, этот "оперный показ" очень-очень нравится.
В представлении задействована Академия молодых певцов, исполняющая не только сольные, но и хоровые партии. Оркестр при таком положении, когда дирижер стоит к сцене спиной (за пультом был Туган Сохиев), по определению обречен на то, чтобы временами расходиться с певцами, а ансамбли - чтобы распадаться. Но, повторю, спектакль поставлен для самой широкой, хотя и не бедной, публики, а ее подобные мелочи обычно не смущают. Певцы в этом, конечно, не виноваты, напротив, они старались, и некоторые благодаря своему артистизму все же выделялись на фоне этого довольно-таки скучноватого, несмотря на режиссерскую фантазию, капустника. Отметим прежде всего исполнительниц женских ролей - Анастасию Беляеву (Мадам Кортезе), Ларису Юдину (Графиня де Фольвиль) и в особенности Анну Кикнадзе, давшую тонкий психологический рисунок роли маркизы Мелибеи.

Павел ДМИТРИЕВ

http://www.chaspik.spb.ru/cgi-bin/index ... b=7&stat=3

Час пик
Еженедельное обозрение
N16-2005

Человеческая комедия

Мариинский театр показал четвертую оперную премьеру сезона — предпоследний шедевр Джоаккино Россини «Путешествие в Реймс». Совместная постановка с парижским Театром Шатле стала российской сценической премьерой с времен премьеры мировой — в 1825 году. Премьера концертного исполнения оперы в Петербурге состоялась на фестивале «Звезды белых ночей» теми же силами солистов Академии молодых певцов и Молодежного оркестра, но за пультом стоял Юрий Башмет. Российские критики как сейчас, так и четыре года назад в выражениях оказались много скромнее своих западных коллег, которые вне всякого сомнения на их месте расписали бы свои впечатления куда более красочно, не скупясь на эпитеты. До сих пор театров, осмелившихся на сей, без преувеличения, шедевр Россини, в мире не более (если не менее) десятка. Почему? Потому, что петь архитрудно. И в этом парадокс: одна из самых легких после Моцарта оперных «музык» на сегодня — самая сложная. В России, кроме «Севильского цирюльника», не идет ни одна из 39 опер итальянца. Теперь их будет две. И обе — в Петербурге.

Франко-русский альянс — не первый для Мариинского в жанре оперы, но первый — столь плодотворный. Вся постановочная бригада «Реймса» — француз-ская, во главе с режиссером Аленом Маратрой.

Давно не приходилось испытывать такого чувства, когда на оперном спектакле совершенно не задумываешься ни о чем, кроме того, что смотришь на сцену, в каком-то давно забытом упоении слушаешь музыку, с головой забываясь, что должен отсидеть в темном зале более двух с половиной часов. Было совершенно очевидно, что по залу пробежала искра, зажегшая сердца, души и что там еще, что обеспечило происходящему в театре верную температуру. Впервые за несколько лет премьера так совпала с ожиданиями, предощущениями. Что это: высокая технология композитора, чудеса режиссерской техники или то и другое вместе взятое? Надо было слышать, как взрывался зал аплодисментами, встречая молодых солистов на поклонах. Подумалось о том, что именно оперы Россини пришлись бы сегодня очень кстати российскому слушателю. Как оживили и оздоровили бы они обстановку в отечественном оперном театре, привели бы его уставшие и одряблевшие мышцы в надлежащий тонус на сеансах производственной гимнастики.

Режиссер Ален Маратра — выходец из актерской среды и потому к делу подошел с правильной стороны баррикады. Певцы, занятые в спектакле, рассказывали, как дрессировал он их на репетициях, начиная с многочисленных этюдов и подготовительных упражнений на раскрепощение. Исполнительница партии тирольской мадам Кортезе, хозяйки гостиницы «Золотая лилия», Анастасия Беляева, сорвавшая горячие овации, признавалась, какой прорыв произошел в ее сознании после первых занятий с новым режиссером. В артистическом буфете Мариинки один из группы будущих героев «Реймса», изможденных многочасовыми тренингами, с некоторой иронией заявил, что это будет опера имени Алена Маратры. Что ж, искусство требует. Зато и результат получился.

Маратра помог «Путешествию в Реймс» легко выйти к восточному соседу, раскрыв все двери и окна оперы в зрительный зал Мариинского. Впрочем, для этого решения достаточно было лишь немного чуткости и понимания, а также знания особенностей психологии зрителя/слушателя. Оперу эту Россини сочинял на конкретный случай, но какой: коронацию последнего из Бурбонов Карла X в Реймсе. Такой жребий выпал ему еще и потому, что в тот момент он занимал должность генерального директора Итальянского театра в Париже. Композитор выложился по полной программе, написав нечто до той поры неслыханное по фантастической красоте и изяществу. Все было исполнено в срок, но не терпевший промедления и более чем адекватный Россини вскоре решил изъять эту «оперу на случай» из употребления, а оставшуюся без сюжетной обертки музыку переплавить в другую оперу, коей оказалась французская комическая — «Граф Ори». Маратра понимал, что во Франции королей больше нет и ныне преимущество оперы — в ее демократизме. И потому первое, что он сделал, — соединил сцену со зрительным залом, выведя помост в центральный проход партера, который и стал главным «каналом связи» в новоявленной опере-цирке.

По этому мостику и заходили на сцену незадачливые (как выясняется по ходу сюжета) путешественники, приглашая весь честной народ из зрительного зала поехать с ними. Незадача заключалась в том, что в самый ответственный момент во всей округе курортного городка Пломбьер не оказалось лошадей для экипажа, который умчал бы всех на церемонию коронации. Но зритель от этого известия не горюет нимало, а только радуется возможности подольше оставаться свидетелем эпизодов из жизни европейского дворянства и аристократии. Последние оказываются милейшими, обаятельнейшими созданиями благодаря стараниям как Россини, так и режиссера, который напитывает действие и все мизансцены утонченным психологизмом. Герои без преувеличения активно живут на сцене. Фасоны платьев и костюмов второй половины ХХ века (изумительное решение художницы Мирей Диссанжи) делают их близкими нам, хотя больше от них веет незлобивостью французских комедий 1970-х. Энергетизм костюмных образов — в нетривиальности дизайнерского решения. Первое платье жуткой парижской модницы графини де Фольвилль — фиолетово-розовые полосочки от Мерилин Монро, второе — игрушечное, со шляпкой в форме сырной дольки. Костюм мадам Кортезе — с гипертрофированно пышным турнюром и шляпкой-салфеткой. Дон Альваро и маркиза Мелибея — самая стильная испано-польская секс-пара в коже и со шпагами. Улетный костюм у римской поэтессы, воплощенного мира на земле — Коринны в момент ее первого появления — платье в форме облака и светящийся парик-облако. В глубине же сцены на протяжении всего спектакля — очаровывающий Молодежный оркестр под управлением Тугана Сохиева в белых фраках, в освещении фонарей — как в лучших садах старой Европы. Ощущение легкости рождает смотровая вышка, она же трап: складывается впечатление, что все происходит на одном из пляжей Лазурного побережья. Наконец, блистательная плеяда молодых солистов академии — все как один не меньше чем киногерои. Это и феноменально комическая Елена Соммер (Маддалена), и топ-модели Лариса Юдина и Елена Горшунова (Фольвилль), и обольстительная Анна Кикнадзе (Мелибея), и могучие Михаил Колелишвили с Алексеем Тановицким (Пруденцио), и восхитительные Анастасия Беляева с Оксаной Шиловой (Кортезе), и два звездных тенора — Даниил Штода с Дмитрием Воропаевым, и обаятельный лорд Сидней у Вадима Кравеца. И какой несовременной добротой исполнен их единый порыв в финальном гимне французскому королю. Молодым солистам дан шанс стать звездами, ведь одно из отличий европейской премьеры в 1825 и возобновления — лучшие голоса Европы, публике же — надежда на оздоровление мира.

Владимир ДУДИН

http://www.vedomosti.ru/newspaper/artic ... 4/21/91121

Ведомости
21.04.2005, №71 (1353)

Заплыв в шампанском
Французские постановщики вывели молодежную сборную Мариинки к успеху


САНКТ-ПЕТЕРБУРГ — Мариинский театр выпустил уже вторую подряд оперную премьеру без непосредственного участия Валерия Гергиева. Слово получили молодые силы: за дирижерским пультом стоял Туган Сохиев, а в партиях были заняты недавние стажеры театра. Оперу Россини “Путешествие в Реймс” выпустили французские постановщики, чей союз с мариинской молодежью оказался на редкость счастливым.


Такой безусловной удачи в Мариинской опере не было с 2002-го, когда Моше Ляйзер и Патрис Корье выпустили свежего и необыкновенно человечного “Онегина”. А сейчас опять именно французы — правда, другие — до краев заполнили сцену сверкающей и бурлящей молодой жизнью.

Вернее, и зал тоже. Режиссер Ален Маратра и художник Пьер-Ален Бертола нарушили привычное театральное пространство: через весь партер тянется помост, оркестровая яма перекрыта и все действие разворачивается на этих площадках, прямо на носу у публики. А оркестр убран в глубину сцены. То есть воспроизводится расстановка концертного исполнения, когда вокалисты избавлены от стараний перебросить голос через яму. Такое положение стажерам Академии молодых певцов при театре привычно — именно в концертном исполнении эту оперу они многократно давали за последние несколько лет. Сложнейшие партии почти у всех хорошенько впеты, отделаны, так что можно вволю наиграться.

Что и происходит. Россини написал, по сути, дивертисмент: в июне 1825 г. аристократы со всей Европы собираются на курорте Пломбьер в отеле “Золотая лилия”, чтобы ехать в Реймс на коронацию Карла X. Сначала серия выходов-антре персонажей, потом между ними происходят всякие любовно-комические недоразумения, потом не сыскалось лошадей и все остаются пировать, распевая по очереди стилизованные квазинациональные песни. Вот и все. Содержанием становится чемпионат по головокружительным кружевным ариям и виртуозным щегольским ансамблям. Будто все пространство превратилось в бассейн, туда налили шампанского, и теперь в нем соревнуются — то брассом, то в водном поло, то в синхронном плавании. Музыка пузырится и бьет пеной: в ансамблях никто не стоит на месте, ребята спускаются в зал, возвращаются на сцену по проходам. Акустическая картина непрерывно меняется: слушатель оказывается как будто в звуковой воронке — и она его весело засасывает.

А смешно как! Графиня де Фольвиль (бесподобная Лариса Юдина; она и Анастасия Беляева — мадам Кортезе — вокальные лидеры спектакля) драматически, но и кокетливо сокрушается по поводу того, что карета перевернулась и гардероб пропал. Тут является горничная: о радость — одна шляпка все-таки уцелела. Но горничная сообщает это из самой глубины зала — и отправляет шляпную коробку по рядам. Зрители радостно передают ее — само путешествие коробки вызывает взрыв аплодисментов. А когда она доходит до сцены и обнаруживается, что в огромном футляре таился какой-то куцый полосатый блинчик, зал уже просто счастлив.

Судя по остроумным и отменно стильным костюмам Мирей Дессанжи, действие перенесено на сто лет вперед. Пришла пора выйти русскому генералу графу Либенскофу. Его вывозят на белом коне — настоящем! — в шинели, папахе, у него в руке, разумеется, стакан водки, который он, молодецки осушив, отдает бравым красноармейцам в алых погонах. Под конец же непрерывная гирлянда очаровательных трюков обрывается. Опера сочинена на заказ, как раз по случаю коронации последнего Бурбона. В финале — напыщенный роялистский гимн (на тот же мотив “Да здравствует Генрих IV”, который Чайковский вставил в “Спящую красавицу”). Здесь вместо апофеоза, наоборот, прибирают свет, все сидят-стоят неподвижно. В таком отказе от фальшивых эффектов обнаруживается столько же вкуса, сколько в бившем весь спектакль фонтане режиссерской фантазии.

Оркестр, ведомый Туганом Сохиевым, то упруг, как юный бицепс, то лепестково-нежен. И главное, все вместе играют и поют с таким нескрываемым удовольствием, что хочется радостно поверить в утверждение Gran pezzo concertato для 14 голосов: злой судьбе, как она ни старайся, не лишить нас праздника.

Дмитрий Циликин
Для Ведомостей

http://www.spbvedomosti.ru.udns.incru.n ... folder=166

Санкт-Петербургские ведомости
Выпуск № 072 от 23.04.2005

Испанская комета



В Мариинском очередная премьера: 30 апреля солисты театра представят здесь одну из самых популярных мировых опер — «Кармен» на музыку Жоржа Бизе.

Конечно, на сцене Мариинского «Кармен» пели не раз: впервые это произошло в 1885 году под музыкальным руководством Э. Ф. Направника. С тех пор опера еще 12 раз то возвращалась в репертуар театра, то снова из него пропадала.

Режиссером новой версии истории об испанской красавице будет Алексей Степанюк. Для него Кармен — это «комета, которая несется с бешеной скоростью и сжигает того, кто близко приближается, но в результате уничтожает сама себя». По замыслу постановщика, сцена будет представлять собой гигантскую арену, подобную той, на которой происходит коррида.

В спектакле участвуют в основном представители молодого поколения музыкантов и солистов театра. Так, дирижировать оперой будет Туган Сохиев, недавно проведший две премьеры Мариинского — «Сказку о царе Салтане» и «Путешествие в Реймс». А партию Кармен, которая для многих певиц становится началом стремительного взлета к мировому признанию, готовят Злата Булычева и Екатерина Семенчук, солистка Академии молодых певцов.

http://www.rodgaz.ru/index.php?action=A ... &issue=192

"РОДНАЯ ГАЗЕТА" № 13(99), 08 апреля 2005 г., полоса 12

Екатерина Семенчук: «Чарльз пообещал приехать в Мариинку на премьеру «Кармен»

9 АПРЕЛЯ НА СВАДЬБЕ ПРИНЦА УЭЛЬСКОГО И ГОСПОЖИ КАМИЛЛЫ ПАРКЕР-БОУЛС ВЫСТУПИТ СОЛИСТКА МАРИИНСКОГО ТЕАТРА, ОБЛАДАТЕЛЬНИЦА МЯГКОГО МЕЦЦО-СОПРАНО ЕКАТЕРИНА СЕМЕНЧУК. СЛУХ ГОСТЕЙ ОНА УСЛАДИТ ПРАВОСЛАВНЫМ «СИМВОЛОМ ВЕРЫ» НА МУЗЫКУ АЛЕКСАНДРА ГРЕЧАНИНОВА. ЭТО ОДНО ИЗ ЛЮБИМЫХ МУЗЫКАЛЬНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ЧАРЛЬЗА, КОТОРЫЙ, КАК ИЗВЕСТНО, ЯВЛЯЕТСЯ ПОКРОВИТЕЛЕМ И МЕЦЕНАТОМ МАРИИНКИ.

– Я очень польщена и взволнована предложением выступить на таком важном для британской королевской семьи событии, – сказала Екатерина Семенчук корреспонденту «Родной газеты», который дозвонился ей в элитарную лондонскую гостиницу City Inn Westminster. – Это большая честь для меня, ведь в своем лице я представляю не только Мариинский театр, но и всю страну. Я ведь буду единственной российской исполнительницей на свадьбе Чарльза и Камиллы. До сих пор мне не приходилось принимать участия в мероприятии такого уровня. Я вспоминаю свое волнение перед многочисленными музыкальными конкурсами, в которых принимала участие и даже побеждала. Но оно было несоизмеримо меньше.

В начале следующей недели, сразу после церемонии бракосочетания, Екатерина Семенчук планирует вернуться в родной Санкт-Петербург.

– Мне нужно продолжать в Мариинском театре репетиции главной партии в опере «Кармен», – сказала певица. – Премьера намечена на конец апреля. Я пригласила на нее и принца Чарльза с супругой. Они приглашение приняли. Так что ожидаем увидеть на премьере гостей королевской крови.

Феликс Грозданов

http://spb.afisha.ru/staging-review-spb?id=6172634

Афиша

Кармен



Накануне эпохальной премьеры «Тристана и Изольды», где эрос и танатос сплавлены в бесконечной мелодии целого и в деталях лейтмотивов, Мариинка выпускает новую «Кармен», где те же темы сплелись в жарком французско-испанском объятии. Когда все это еще было живой современностью, а не историей, «Кармен» для многих послужила противоядием от вагнеровского наваждения. Ницше противопоставлял солнечную, южную оперу Бизе сумрачным полотнам германского гения. Блок после отчаянного вагнероманства так же отчаянно увлекся «Кармен» и исполнительницей главной партии. Чайковского опера захватила настолько, что ее тень мелькает в «Пиковой даме».

Режиссер Алексей Степанюк видит в Кармен и Германе родственное стремление к бездне. И главное настроение своей постановки определяет словами из квинтета «Пиковой дамы»: «Мне страшно». Страшно не только потому, что страсти кипят, но и потому, что время на дворе — 1930-е (а место — Испания). План таков: декорации с мотивами Сальвадора Дали, мундиры франкистской армии, шествие тореадора в духе «Триумфа воли» Лени Рифеншталь. Таверна, в которой Кармен поет сегидилью, становится кабачком из «Ночного портье» Лилианы Кавани, а бравый лейтенант Цунига превращается в эстета-садиста оттуда же. Над танцами, пропитанными духом фламенко, работает хореограф Галина Калошина: «Чтобы каблук ввинчивался в пол, как нож в сердце», — говорит режиссер.

Повышенная температура спектакля, где царит агрессия, — один из способов уйти от образа «красная роза — эмблема любви», в который прямо угодила предпоследняя мариинская «Кармен».

Ясно, что спектакль состоится лишь при одном условии: если в двух мариинских меццо, назначенных на главную партию, — Екатерине Семенчук и Злате Булычевой, — заполыхает огонь, описанный (если уж мы про Испанию 1930-х) Гарсиа Лоркой. Первую из двух femme fatale при этом в самом начале репетиций сильно отвлекла контрастная роль: Екатерина Семенчук была приглашена спеть «Символ веры» Гречанинова на свадьбе Его Королевского Высочества Принца Уэльского (попечителя Мариинки) — представляя, таким образом, Мариинский театр, Россию и разве что не православную церковь. Забыть все это и выйти навстречу жадным мужским взглядам с хабанерой на устах, — действительно похоже на шаг в бездну.

Ольга Манулкина


http://www.gorod-spb.ru/story.php?st=5584

Город №15
от 25-04-2005

Безнравственный, но шедевр

Мариинский театр представляет очередную премьеру -- оперу Жоржа Бизе "Кармен".
Премьера "Кармен" прошла в марте 1875 года в Париже и не просто провалилась -- подверглась осуждению за аморальность. Через три месяца автор умер, а опера обрела феноменальную популярность. Даже Шаляпин жалел, что партия Хозе написана для тенора, а не баса.
Нынешняя премьера Мариинки -- не вполне новый спектакль. Эта "Кармен" была поставлена в Новосибирском театре оперы и балета в 2001 году. В 2003-м новосибирский спектакль показали в Петербурге. Хотя главная исполнительница в последний момент заболела и на партию Кармен срочно рекрутировали солистку Малого оперного, спектакль произвел впечатление. Действие было перенесено из Испании 1820-х в Испанию 1930-х, во времена Франко. Спектакль населили фашисты, контрабандисты-партизаны, на корриду отправлялось вычурное шествие живописных манекенщиц и минотавра. А тема личной свободы Кармен обрела черты движения Сопротивления, а проблема Хозе -- выбора между воинским долгом и совестью.
В Мариинском театре "Кармен" ставит тот же тандем -- Алексей Степанюк (главный режиссер Новосибирской оперы) и Игорь Гриневич (главный художник Новосибирского театра). Степанюк один из самых деятельных оперных режиссеров, сейчас в репертуаре Мариинского театра идут его "Садко", "Китеж", "Аида". В прошлом сезоне он режиссировал громкие проекты Мариинки: полуконцертную "Пиковую даму" в Москве и "Китеж" в Тихвине.
"Кармен" назревала долго. Мечтал о ней Шарль Рубо -- но после "Самсона и Далилы" исчез. Ольга Бородина надеялась спеть с Владимиром Галузиным. Нынешняя премьера должна была появиться еще в феврале, но была отложена. В результате "Кармен" ставят на новую звездочку Екатерину Семенчук из Академии молодых певцов, недавно получившую мощную рекламу выступлением на свадьбе принца Чарльза. Дирижирует Туган Сохиев, и у него это третья подряд премьера за два месяца.
Кстати, премьера в Мариинском пройдет в Великую субботу, накануне Пасхи...

Ирина Губская
Что: "Кармен".
Где: Мариинский театр.
Когда: 30 апреля.

http://www.spbvedomosti.ru/document/?id=4070&folder=166

Санкт-Петербургские ведомости
Выпуск № 074 от 27.04.2005

Время Россини

В позапрошлом веке прогрессивные композиторы и критики весьма скептически отзывались об итальянской опере, презрительно называя ее концертом в костюмах. Мол, драмы никакой, сюжет абсолютно второстепенен, одно самолюбование певцов. Возможно, это была зависть к успехам жанра, горячо любимого публикой во всех без исключения странах Старого и Нового Света.

Не исключено, что эта легкая популярность (а в первой половине XIX столетия итальянская опера, особенно же опера-буффа, и была настоящей поп-культурой) вызывала раздражение у будущих национальных классиков и оперных реформаторов, как сегодня какое-нибудь «Лелик, солнце» травмирует серьезных музыкантов. Но зато как приятно нам, вкусившим все прелести оперы-драмы, отдаться во власть сказочной легкости и красоты, которыми дышат творения итальянцев.

Джоаккино Россини — самый итальянский из итальянцев, признанный законодатель оперной моды своего времени, вундеркинд и гений. Нам еще предстоит открыть щедрые красоты его музыки, ведь из четырех десятков опер, созданных маэстро за три десятилетия ударного труда, современной публике известен лишь «Севильский цирюльник», да и то — по большому счету — благодаря Моцарту и Бомарше. Меломаны вспомнят еще «Золушку» и «Вильгельма Телля» (нежно любимого за свой народно-демократический сюжет советскими музыковедами).

Что же касается «Путешествия в Реймс», то этот опус даже не упоминается в учебниках и энциклопедиях. Опера на случай, приуроченная к коронации в Реймсе французского короля Карла Х, она прошла лишь четыре раза в 1825 году, а потом, потеряв актуальность, была снята с репертуара. Правда, музыка, как это обычно было у Россини, не пропала: маэстро переделал итальянское «Путешествие» во французскую комическую оперу «Граф Ори».

«Путешествие в Реймс» в Европе открыли не так давно — в 1970-х. Мариинский театр впервые обратился к забытому шедевру лишь тридцать лет спустя, в самом начале XXI века. Несколько сезонов опера шла у нас в концертном исполнении, и вот сейчас наконец предстала в полноценном сценическом воплощении. Его авторы — французы (постановка эта совместная с парижским Театром Шатле): знаменитый режиссер Ален Маратра, художники Пьер-Ален Бертола (сценография), Мирей Дессанжи (костюмы) и Паскаль Мера (свет).

Сюжет «Путешествия», заимствованный из романа мадам де Сталь «Коринна, или Италия», представляет собой нескончаемые сборы и приготовления гостей к поездке на коронацию. Поездка эта так и не состоится — во всей округе не найдется ни одного экипажа, ни одной годной лошади.

Но это и не важно: опера Россини как раз и есть блестящий образчик «концерта в костюмах», который обличали современные музыкальные памфлетисты. Зато какого концерта и в каких костюмах! Рекордсменка по числу сольных партий (их пятнадцать) опера эта — прекрасный повод для демонстрации самых разных голосов. Чем она, видимо, и приглянулась оперной «фабрике звезд» — Академии молодых певцов Мариинского театра (все солисты, а также хор и миманс — студенты академии).

Тенора Даниил Штода и Дмитрий Воропаев, бас-буффо Николай Каменский, колоратура Лариса Юдина, лирическое сопрано Анастасия Беляева, меццо Анна Кикнадзе... — всех и не перечислишь! В костюмах a la Мерилин Монро и «Веди, Буденный, нас смелее в бой!» (русский офицер на настоящем белом коне в исполнении Даниила Штоды), в немыслимых турнюрах и демократичных трико... — в общем, было не только что послушать, но и на что посмотреть. Оркестр усадили прямо на сцене, сделав его еще одним участником действия, а дирижера Тугана Сохиева заставив подыгрывать артистам.

Скучать публике в любом случае не пришлось: режиссер вывел часть действия прямо в зрительный зал на специально сооруженный помост в центральном проходе партера, так что всем сидящим на балконах и в глубоких ложах приходилось время от времени вставать со своих мест, чтобы лучше рассмотреть «источники» божественных звуков.

Подобный «интерактив» не оставил равнодушных — таких аплодисментов Мариинский театр на оперной премьере давно не слышал. Опера пришлась во всех смыслах ко двору, польстив просвещенной мариинской публике, которой на этот раз не надо было даже силиться изображать восторг.

Юлия БРОЙДО

http://www.newizv.ru/news/?id_news=2362 ... 2005-04-27

Новые известия
27.04.05
среда

Победа Большого
Празднование 9 Мая стало поводом для очередного противостояния двух главных театров страны


«Война и мир» Андрея Кончаловского стала самой дорогой постановкой Мариинки.

Вечером 8 мая петербургский Мариинский театр продемонстрирует Москве самую масштабную из своих постановок – оперу «Война и мир» в версии Андрея Кончаловского. Ту самую, на которую Владимир Путин пять лет назад водил британского премьера Тони Блэра. Второй раз президент решил оперу не слушать. Он покажет своим коллегам по СНГ, которые прибудут на торжества по случаю Дня Победы, постановку не Мариинского, а Большого театра.

История последней постановки «Войны и мира» в Мариинском театре вполне сопоставима по масштабам интриг с содержанием самой этой оперы. Как известно, в феврале 2000 года, после отречения Бориса Ельцина, Владимир Путин вызвал к себе худрука Мариинского театра Валерия Гергиева и кинорежиссера Андрея Кончаловского, чтобы... поговорить. Как после сообщили журналистам, речь и.о. президента с двумя деятелями культуры шла «о философии России», обсуждалась ее «национальная идея» и был сделан вывод, что «Россия как часть мировой цивилизации не уступает ни Европе, ни Америке».

Так уж совпало, что ровно через месяц после разговора (и через несколько дней после избрания Путина президентом) Андрей Кончаловский выпустил в Мариинке оперу «Война и мир» Сергея Прокофьева, которая обошлась театру более чем в миллион долларов и стала самой дорогой отечественной постановкой. На ту питерскую премьеру как бы невзначай заглянул Владимир Владимирович со своим гостем Тони Блэром – первым руководителем иностранной державы, навестившим нового лидера России. Огромная массовка и вполне натуральные взрывы на сцене в сочетании с образцовыми солистами и оркестром не могли не потрясти высокопоставленных персон.

«Неожиданное» появление нового президента в Мариинке стало дурным знаком для Большого театра (именно туда по заведенному в советские времена негласному обычаю раньше водили особо важных гостей). Таким образом, Путин дал понять, что тогдашний руководитель ГАБТа Владимир Васильев с его репертуарными реформами страну устраивает не вполне, и Васильева вскоре уволили.

Зато петербуржец Валерий Гергиев получил статус советника президента по культуре и отправился хвастать роскошной «Войной и миром» в Европе и Америке. Вслед за британским премьером в тот же год в Лондоне опера приглянулась принцу Чарльзу, и наследник британского престола вскоре возглавил Международный фонд Мариинского театра. Вслед за Лондоном тепло приняли новую российскую постановку и в Нью-Йорке, хотя без накладок там не обошлось. Набранные для массовки американские артисты не сумели ходить по сцене по-русски – в ногу. Один из американских «рекрутов» на глазах у ошеломленного зала рухнул в оркестровую яму, сломав смычок виолончелисту. Обошлось, правда, без увечий – отважного американца в финале публика приветствовала едва ли не теплее, чем российского дирижера и прославленных певцов.

Надо ли говорить, что в этом году заявление Валерия Гергиева о готовности «подарить Москве «Войну и мир» к 60-летию Победы породило массу слухов. В музыкальных кругах были почти уверены, что президент поведет 8 мая глав государств именно в Театр Российской армии, где под грохот прокофьевской музыкальной канонады будут петь лучшие питерские солисты во главе с новой красавицей примадонной Мариинского театра Анной Нетребко. Президент «должен был» отправиться на «Мариинку», тем более что все знали – Большой 30 апреля открывает гастроли в Самаре, где во время войны театр находился в эвакуации. Однако, как сообщили вчера «Новым Известиям» в пресс-службе ГАБТа, делегация во главе с Путиным вечером 8 мая прибудет именно в Большой, где для высоких гостей дадут гала-концерт звезды оперы и балета. Впрочем, Валерию Гергиеву вряд ли стоит беспокоиться о том, что он впал в немилость. Возможно, Путин просто не захотел перед парадом слушать трехчасовую батальную оперу еще раз.

МИХАИЛ МАЛЫХИН