Посмотрел трансляцию урывками, бо не было времени.
Приходиться полностью огласится с Кузнецовой. Дуато говорит на классической мове то, что называют "со словарем". Похвальная попытка сообщить классическому вокабуляру больше связности и более вольного двжению масс свелась к красивой беготне по сцене. Вариации унылы до безобразия, с таким же успехом можно было бы позвать Барта. Тот бы хоть танцовщиков выгодно подать смог.
Дизайн мне напомнил мебельные магазины в Марэ, но тут первый раз в истории русского театре не украли видимо денег при пошиве костюмов, и технологически они сделаны очень хорошо, что привело непривыкшую к такому публику в шок. Но все это , к сожалению,глубоко вторично, и эта помесь кринолинов и викторианских джентельменов - местами смахивает "Барри Линдон" Кубрика,местами - на Гейнсборо, только без драматургии, а только лишь с упором на внешнюю красивость. Но, уверен, что Кехман хотел именно этого. Дизайн в духе Юргена Розе, лучше, что на данный момент есть на балетной сцене - было бы слишком тонко для МАЛЕГОТа.
В любом случае, свежо смотрится типичная для Европы гамма на переходных тонах, хотя без кислоты не обошлись. После разлюли малины в семафорных тонах кисти Окунева, которым забиты все наши сцены глаз отдыхает.
Танцевали с энтузиазмом, но провиницальненько грязноватенько,кроме Сарафанова, которому, впрочем, данная хоеография мало чего добавила. Удивила крайне неаккуратная работа Захаровой, можно спихнуть на неостроумные танцы, но за формой и артикуляцией надо следить в любом случае.

«Спящая красавица» в Михайловском: Петипа против Начо Дуато - один ноль

В Михайловском театре прошла самая громкая балетная премьера сезона, давно обещанная и давно ожидаемая. «Спящая красавица», наше национальное достояние, наше классическое «всё», предстала в новой постановке, причем в постановке хореографа иной, неклассической формации. А именно Начо Дуато, с которым связаны сейчас все надежды Михайловского театра. Но, к великому сожалению, надежды на неординарный, не имеющий аналогов спектакль, каким он представлялся по интервью и аннотациям, не оправдались: все, что было априори заявлено – не реализовалось.

Главный интерес заключался в том, что Начо обещал сделать совершенно новую, полностью оригинальную версию без всякой оглядки на первоисточник или на какие бы то ни было его модификации (их существует немало). Зная Начо как мастера современного бессюжетного балета, орнаментальных танцевальных композиций, можно было предположить, что он поставит нечто, ни в малейшей степени не напоминающее общеизвестный образец. (У насмешника Матса Эка, например, та же «Спящая» была передернута в эпатажную историю про красавицу, подсевшую на иглу). В то же время Дуато предупредил, что вовсе не отказывается от старинного либретто со всеми его персонажами, ясным сюжетом, развернутым действием и даже дивертисментом. Так что оставалось только гадать, как он умудрится наложить на это либретто свой танцевальный язык и какую химическую реакцию даст это соединение разных типов художественного мышления.

Отступления от канона и в самом деле разительны, однако они - не такого плана, чтобы составить кардинально новое произведение. Изменена только «лексика», притом, что язык остался прежним, и, главное, использована классическая структура. И хотя заново придуманных движений, которые обещал Дуато, здесь предостаточно, вписаны они все в те же границы шедевра Петипа и в старинный каркас «балета в пачках». И, надо сказать, торчат из него во все стороны, потому что они ему не по мерке. И не по мере. Все эти непривычные силуэты, изломы рисунка, вкрапляющиеся в танец, выглядят не новизной, а бесцельными искажениями текста. А лучшими смотрятся как раз те места, где просвечивает оригинал. Так что получился не новый балет, а просто очередная версия старого, к тому же более чем спорная: с невнятной хореографией, неумело выстроенной драматургией, пустоватыми мизансценами и неожиданностями вроде включения кавалеров в изначально женский ансамбль фей.

Очевидно, что классика для Дуато по-прежнему иностранный язык, на котором он хоть уже и изъясняется («метод погружения» сработал), но тонкостей не чувствует. Похоже даже, что она кажется ему единым нерасчлененным пластом, иначе как могло случиться, что у него здесь перемешаны пластические коды всех подряд балетов XIX века: в сцену нереид вплавлены мотивы «Лебединого озера», в партию феи Сирени – вариация Мирты (предводительницы виллис в «Жизели»), да и Дезире (у Петипа изысканный французский принц, торжественно являющийся поцелуем разбудить красавицу), у Дуато копирует то рефлектирующего Зигфрида («Лебединое озеро»), то Альберта, который, терзаясь, идет на могилу погубленной им девушки («Жизель»). Никакой новой глубины, признаться, в этом нет, есть лишь эклектика – причем, почти пародийная.

Справедливости ради скажу, что в такое вот неубедительное целое вкраплены отдельные убедительные нюансы. Например, образ феи Карабосс, по традиции отданный исполнителю-мужчине, но решенный оригинально: в исполнении Ришата Юлбарисова это не старуха, но некая фантастическая женщина, прекрасная и огромная, бесшумно летающая по сцене, оставляя за собой струящийся черный хвост – гигантское шелковое покрывало. Или такой момент, как усиление ряда драматических мотивов, потенциально присутствующих в оригинале, но обычно не проявленных. На периферии спектакля Дуато разыгрываются несколько драм: например, подлинное горе Королевы-матери при мнимой смерти принцессы, или страдания дамы, одной из приближенных принца: сцены этого персонажа, в оригинале лишь слегка выделенного из кордебалета, превращаются здесь в историю неразделенной любви. Живые моменты разбросаны по спектаклю. Однако погоды они не делают.

Не помог балету ни дизайн Ангелины Атлагич (легкие декорации с мотивами бисквитного фарфора и изящные костюмы), ни кордебалет, который, работал на порядок лучше, чем в спектаклях текущего классического репертуара, ни отличные артисты Ирина Перрен и Леонид Сарафанов, танцевавшие премьеру. (Умолчим про оркестр под управлением Валерия Овсянникова, который даже не гремел – громыхал, сводя на нет все волшебство партитуры). В других составах заявлены Светлана Захарова и Наталья Осипова с Иваном Васильевым, но трудно сказать, дадут ли они спектаклю другое измерение.

Что же произошло?

Начо Дуато, год назад пришедший в академический балетный театр, продолжает выстраивать свои отношения с классикой, причем выстраивает их как сюжет собственной творческой жизни. Почему бы и нет? Та же коллизия лежала в основе его предыдущих работ – спорного «Nunc Dimittis» и без сомнения удачной «Прелюдии». Только там она решалась иначе – внутри бессюжетного балета, на уровне столкновения двух художественных систем; в первом случае это был взгляд на «русское» со стороны, во втором – опыт взаимодействия. Теперь же – попытка войти внутрь. Начо просто пошел другим путем, решив, что чужим языком уже овладел и теперь можно на нем хоть стихи писать. Не получилось. Вероятно, он будет продолжать поиски других, новых ракурсов волнующей его эстетической проблемы.

Сложность лишь в том, что театр, в котором он теперь работает – репертуарный, то есть, любой спектакль здесь ставится всерьез и надолго (не так, как в западном прокате, где, пройдя подряд столько-то раз, спектакль безболезненно сходит со сцены, уступая место новым). И данная премьера имеет статус не только очередной работы Начо Дуато, но и статус «Спящей красавицы» Михайловского театра.

Уходишь со спектакля и думаешь: а нужен ли вообще этот спор с Петипа, заведомо обреченный? Честно говоря, после него очень хочется пересмотреть «Спящую» Вихарева, тончайшую реконструкцию старинного подлинника, в которой балетмейстер, отталкиваясь от «буквы», приходит к воссозданию «духа». Но для Начо Дуато этот спор, очевидно, - часть индивидуального творческого процесса, так что нам остается ждать, что будет дальше. Интерес не ослабевает.

Инна Скляревская,
«Фонтанка.ру»
Фото: пресс-служба Михайловского театра/Стас Левшин

http://www.fontanka.ru/2011/12/21/006/

Итак, строгие оппоненты зарубили диссертацию претендента на звание классического хореографа Дуато Начо Батьковича. Можно только предполагать, как бы сегодняшние представители балетной науки оценили бы работу его предшественника стодвадцатилетней давности, не являйся он общепринятым эталоном самого этого понятия "классический хореограф". Вписался ли бы его балет в старинный каркас балета в пачках. Показалась ли бы хореография самого Петипа достаточно внятной для современных балетоведов, как бы они оценили его, Петипа драматургию - правильность, умелость её построения. Ведь Мариус Иванович, как и Начо Батькович в наших академиях не обучался, и не имел ни малейшего представления как правильно сочинять балеты, а руководствовался исключительно своими безграмотными представлениями об этом. Да, мы живём в стране, где работает великое множество специалистов по строительству дорог, но с почти полным отсутствием самих дорог. Вполне вероятно недалеко то время, когда к нам придёт настоящий прорыв в балетоведении, а сам балет останется только в исследуемых этими балетоведами архивах.
В тёмном девятнадцатом веке для хореографов ремесленников драматический сюжет рассматривался исключительно как повод для танцев. Без повода танцевать было просто не принято, а танцевать было надо. Можно было бы только догадываться, как бы отнёсся Сервантес к балету "Дон Кихот", Виктор Гюго к "Эсмеральде", но вряд ли бы они были от этих балетов в восторге. А мы, грешные, этими балетами этими балетами беззастенчиво наслаждаемся, ни мало не заботясь о их правильном драматургическом построении и внятности хореографической лексики. Классика - она и есть классика, какая есть! Ну и замечательно!
Вот и Дуато сделал нормальную танцевальную сказку. Публике есть на что посмотреть, а танцовщикам есть что показать. И Бог с ними с канонами, а с придуманными движениями как-то веселее, чем без них. Главное, чтобы в балете был танец, азартный танец и танцевальные приключения и зрительский восторг.

Думаю, если современных балетоведов машиной времени перенести в девятнадцатый век на премьеру "СК", то большинство из не поняли бы, что перед ними настоящий шедевр и квинтэссенция руссского балета. Они отписались бы, примерно так , как их старшие собратья по цеху. Константинова в своей книге о "Спящей красавице" пишет о том , что пресса , наряду с восторгами, "выдавала " и многочисленные претензии к балету, даже к танцам Авроры!!! Можно было бы протицировать интересные пассажи современников " Красавицы в спящем лесу", но книга дома. За "Спящую красавицу" Петипа проголосовала публика , своим кошельком. Она давала полные сборы. Уверена, что это же произойдет и с постановкой Дуато.
Сергей, а что известно по поводу составов? Неужели всегда будет танцевать только один состав исполнителей? Подряд танцевать несколько спектаклей очень непросто, а Михайловский театр , похоже, движется в направлении показа постановок маленькими блоками: несколько "СК" , несколько "Лауренсий" . А самое главное, труппа большая, почему не могут показать себя другие артисты. Очень бы хотелось увидеть новые таланты. Очень радею за Аврору -Яппарову , да и Яхнюк был бы хорошим Дезире.

Методы работы Начо Дуто предполагают тщательную проработку каждого образа с конкретным исполнителем, пока ему хватало времени только на главных солистов, тем более обстоятельства и тут не оставляют ему особой свободы, сей час он целиком занят Осиповой и Васильевым. Что касается Сабины Яппаровой, то у неё ещё много работы с чрезвычайно сложной Флориной, да и Канарейка - совсем не пустячок. Андрей Яхнюк тоже не без работы, вообще в разных ролях в Спящей заняты почти все солисты театра. В новом году преполагается участие новых составов.

Вы напрасно считает критиков за конченных идиотов. Априори ожидания были скорее положительные, и лично мне плевать,каким языком он будет сочинять вариации,как Баланчин, как Грэм или как Перро. То, что вариации оказались нудными и глубоко вторичными - так хореограф сочиняет не на пустом месте, поэтому нечего склонять тут времена Петипа, там был другой контекст и Петипа его БЕЗУСЛОВНО учитывал.
Дальше идет череда исторической неправды,которую сложно комментировать, но которая благодаря советской балетоведческой любительщине плотно сидит в головах русских балетоманов.

Мариус Иванович вырос в исключительно профессиональной театральной среде и прекрасно знал, как сочинять балеты, и чем отличается балет успешный от неуспешного и сценарии писал собственноручно.

Вы перепутали век 18 и 19. Задумайтесь, а нафига вдруг перешли на сюжеты,начиная с Сале, когда много веков обходились без них. 19 век как раз таки славен грандиозным развитием именно сюжетных балетов, все крупные хореографы первой половины 19 века блестяще работали именно с сюжетной частью,хоть Вигано, хоть Перро, хоть Бурнонвиль. Хореография менялась тысячу раз, а ее сюжетная реализация выжила. Можно вспомнить ту же Тщетную.

Вы понимает драматургию как если бы в Париже на бульварах работал Товстоногов. Здесь не хватит времени места пересказывать труды по истории французского театра, как и почему. Считать за необразованных даунов людей вроде Сен Леона и Бурнонвиля просто смешно, они прекрасно знали всю актуальную литературу. Но сюжетность и литературность - это Марс и луна, именно поэтому все бесконечно сдували друг у друга сюжеты. Печально, что судьбы драмбалета не научили этому. Почитайте про оперу пародию. В первой четверти 19 века вообще считалось дурным тоном ставить балет на незнакомый сюжет или музыку.

Вы путаете наскальную живопись и балет. О правильном драматургическом построении заботились все авторы версий Эсмеральд, вплоть до Вагановой. Просто Перро не знал Станиславского, а Ваганова - не знала волшебных феерий и водевилей бульваров и их влиянии на театр Гюго.
Последний силлогизм убийственный. Именно поэтому балеты наследия превратились в помойку, ибо их них вынули главное, их нарративную и драматургическую осмысленность. В 19 веке делали не дивертисменты или апофеозы, там мастерили именно осмысленные сюжетные балеты. Спящая Петипа - совершенно осмысленный и рациональный балет, с детальным историзмом и мотивацией всего происходящего.
Дуато сам на себя надел жанровые оковы. Ему бы простили постмодернистскую игру, но вполне всерьез шел за Всволжским. Но у Всеволжского прошло сто лет отразилось в сценографии, шато в духе Делорма сменяется Версалем Лево, а в МАЛЕГОте отделка в духе дамского будуара. Сказки - это же не галлюцинации Авроры, это маскарад. Ставить на место фей с их блестящим шифром аффектов классику вообще и ни про что, это неизбежно напрашиваться на упрек в поверхностности. Насколько был умнее Эк, когда делал санитарок в роддоме, обнажая петиповский прием работы с музыкой и жестом.
Классику вам поставит и Андрей Петров в Кремлевском балете, а толку то?
Проблема в том, что Дуато ставит в 21 веке, а не в балагане на рю Тампль, не на пепелище, а для вполне информированной публики. Они с Кехманом сделали карамельку для кассы. К счастью, не такую безвкусную, когда у нас пытаются сделать карамельку для кассы местные мастера. Но покупали Дуато не для этого и репутация у него другая и артистам он нужен не для воспроизведения его корявых представлений об экзерсисе. Интриговало как раз возможность синтеза его манеры и классики, а вышло так, что собственно свой вокабуляр он засунул куда подальше и сделал полулюбительскю копию наследия. Почему Килиан с Симфониетте мог сплавлять арабески с модерном, а Дуато решил не напрягаться?
Для меня очень поучителен выпуск Бартом Коппелии, где эстетика ровно та же, что и у новой Спящей - сделать сладенький экшн для семейного просмотра. С той разницей, что Барт конечно интеллектуально тремя ступенями ниже и застрял годах в 70 х, но как набивший руку ремесленник он способен показать труппу с самой выгодной стороны, две хорошие работы Жильбер и Эймана, который в кои то веки не ползает по сцене на карачках после очередного неудавшегося па. Здесь же я опять вижу Сарафанова, потратившего себя на текст уровня ратманского Дурака и ровным счетом ничего нового не показавшего и Захарову,которая мучительно пытается не забыть движения.

Даже если оставить в покое условное наклонение и общеизвестный уровень русской балетной критики времен Петипа, надо учесть, что роль квинтэссениции вполне могла выполнять дочь Фараона или Наяда и Рыбак. Там было, с чем сравнивать. Поражает смехотворная тяга советского балетоведения делать о качестве приема по прессе. Есть одно прекрасное исследование по французской критике 19 века, до которого петровское, конечно не дотягивает. У критика была сотня поводов писать не то что есть, а то, что надо написать. Читайте Бальзака. С таким же успехом можно судить о русском балете по Салтыкову Щедрину, Достоевскому или Толстому. У них есть преимущество в надежности- они не продавались за три копейки генералам балетоманам.

У Петипа была масса балетов, дававших сборы. И где они? Сборы давала Брианца и звезды великокняжеского борделя на сцене, а не хореография, как многие наивно здесь думают. Структура и социальный тип балетной публики известен, равно как держатели абонементов и прочая. О корелляции качества спектакля и его приема у публики очень много у Теляковского. В драме его времен играли несусветную дрянь, однако ради Савиной или Варламова касса давала полные сборы, а Ибсен сам по себе волновал кого то в самом ничтожном смысле.
Действительно объективный критерий - это как принимался балет профессиналами и как часто он заимствовался и расходился по другим сценам. К сожалению, из за закрытости русского рынка для балетов Петипа правило действует слабо. Но вот, например, победоносное шествие той же Эсмеральды или Фауста Перро по всем европейским сценам, объективно говорит о том, что Суд Париса был менее удачным.

Уважаемый Aberich, зачем же симулировать непонимание моего ёрничества, неужели я обязан брать в кавычки безграмотность Петипа, если вполне очевидно, что я симпатизирую и ему и Дуато, а не шибко грамотным их действительным и возможным критикам, и весьма приветствовал бы возвращение к мягко говоря исторически не точным дочерям фараонов и царям кандавлам, подвергнутым забвению вовсе не от отсутствия к ним зрительского интереса, а по причинам иным. И драматургия старинных балетов более очевидна и полноценна, чем у девяносто девяти процентов современных контемпорари опусов, хотя при откровенной своей наивности и уязвима для острых критических перьев, в отличие от мнимой многозначительности и загадочности драматургической алхимии в творчестве гуру сегодняшнего танцевального авангарда. И мне очень бы хотелось, чтобы в современный балет вернулось ремесленничество хореографов прошлого в самой наивной форме, без сверх-задач типа симфонизации танца. Разумеется, моё желание совершенно утопично только потому, что таких ремесленников просто уже не сыскать. Остаётся лишь приветствовать возврождение наивности в творчестве немногих наших современников, или даже иммитацию такого возрождения.

При обсуждении СК в Михайловском театре один из любителей балета высказал мысль, что если бы Дуато дали побольше времени для постановки, спектакль получился бы интереснее и самобытнее (похоже, Кехман хотел приурочить премьеру к Новому году). Полностью с ним соглашусь. Но при всем при том - балет стОит внимания.

Михайловский театр переманивает из Большого Дэвида Холберга
Вслед за Иваном Васильевым и Натальей Осиповой Большой театр может покинуть еще одна звезда балета – американец Дэвид Холберг. И оказаться, как и его коллеги, в Михайловском театре в Санкт-Петербурге. Об этом сообщает британская газета Guardian. О том, что попытки завлечь Холберга в Петербург предпринимаются, обозревателю газеты Люку Дженнингсу рассказал директор Михайловского театра Владимир Кехман.
Далее:
http://culturavrn.ru/page/5668.shtml
http://www.guardian.co.uk/stage/2012/ja ... et-bolshoi