Коль завязалась дискуссия, то вставлю свою полушечку.
Я вообще не слышал идеального исполнения партии Леоноры (как я это себе самонадеянно представляю ) , даже в записях. У М.Каллас (!!!) в верхах визг и металл, Р.Тебальди откровенно не справляется с драматизмом роли, Горчакова (да, было лет 10 назад концертное исполнение "Форцы...") форсировала верхний регистр (впрочем, это ее манера пения)... Других не знаю...
Поэтому: беры, што дают, да-а-а-а?
Ответ: Да!!! Такая партия!!!
Вопрос к знатокам: я явственно услышал в голосе Маркова знакомые интонации Лейферкуса (ах, какой БЫЛ певец...). Если кто может, поясните... Заранее спасибо...

Риголетто, к сожалению, поют сплошь и рядом. Если больше некому. Марков только начинается, вот я и надеюсь, что продолжение будет таким же успешным, как и начало.
Театрал, ну да, что-то общее есть. А что пояснить?

Ну, были ли у Маркова зарубежные стажировки? Не брал ли он мастер-класс у Сергея Л.? М.б., у них один общий преподаватель? Если бы я знал. что пояснить, я бы спросил прямо...

Я ничего не знаю про Маркова и Лейферкуса, но их некоторое сходство мне тоже бросилось в глаза еще на сольном концерте Маркова - и в тембре, и в интонациях, и даже во внешности.

Я тоже отметила схожесть В дикции,в манере четко проговаривать, даже тембр иногда был похож. Да и внешне тоже что-то есть.

Вот и" Призрак оперы" высказался(на мой взгляд,не без преувеличений).Гулегина в Мариинке: неблагосклонная «Судьба»


15/07/2008 12:13



В Мариинке прошел достаточно редкий для этой сцены спектакль: опера «Сила судьбы» Джузеппе Верди, написанная специально для Петербурга по заказу дирекции Императорских театров в 1862 году. В партии Леоноры выступила мировая оперная звезда, сопрано Мария Гулегина. Дирижировал Валерий Гергиев.

Первая редакция «Силы судьбы», увидевшая свет на берегах Невы в ноябре 1862 года, перфекциониста и «самоеда» Верди не устраивала. Для премьеры оперы в Ла Скала, что состоялась в феврале 1869 года, либреттист Антонио Гисланцони по просьбе композитора переработал текст оперы, а сам Верди изрядно потрудился над музыкой. Так, прелюдию он заменил «полноразмерной» увертюрой, значительно переработал финалы и материал третьего и четвертого актов. Как правило, при постановке «Силы судьбы» пользуются именно «миланской» версией: в ней опера на полчаса короче, а из партии Альваро исчезли наиболее «кровавые», весьма трудные для тенора куски.

Мариинский театр вновь обратился к «петербургской» редакции оперы в 1994 году; тогда в труппе пел замечательный тенор Гегам Григорян. Затем опера практически ушла из репертуара труппы: к партии Альваро в разное время пытались подступиться и Алексей Стеблянко, и Ахмед Агади, но без успеха. Причем с последним не обошлось без курьеза: он не смог допеть спектакль до конца, и после того, как раненого героя унесли со сцены на носилках, в облике Альваро, поправившегося после ранения, к оживлению и вящему удовольствию публики на сцену вышел… тенор Август Амонов. Именно он и исполнил партию потомка инкского короля и на этот раз, с блеском продемонстрировав публике свойственные ему мастерство владения верхним регистром и неутомимую свободу в высокой тесситуре.

Однако «гвоздем» нынешней программы была заявлена Мария Гулегина – одна из наиболее признанных в мире певиц, в конце прошлого века выступавшая в Ла Скала и Метрополитен опера, певшая с Паваротти и Доминго. Гулегина и сегодня активно выступает на признанных сценах мира, по-прежнему в «тяжеловесных» партиях, требующих крепкого драматического голоса: Абигаиль, Одабелла, Леди Макбет, Тоска, Турандот. Однако масштаб ее богатейших природных голосовых данных, похоже, пошел на убыль: по крайней мере, в не самой сложной в мировой оперной литературе партии Леоноры певица с самого начала принялась демонстрировать свои вокальные затруднения. Уже с дуэта с Маркизом ди Калатрава (бесцветный дебют Юрия Воробьева) Гулегина явно «экономила» голос, однако, несмотря на это, в дуэте с Альваро на финальную фразу: «Andiam, dividerci il fato non potra!» - певице просто не хватило голоса. Сплошные проблемы и несмыкание связок последовали и в сцене у монастыря, и к знаменитой арии “Pace, pace!” (спетой абсолютно вне ритма и в грандиозных расхождениях с оркестром) Мария Гулегина вышла просто без голоса.

Тот же казус случился на спектакле и с Екатериной Семенчук: в первых сценах ее Прециозилла звучала весьма достойно – но к песне “Rataplan” она выдохлась совершенно. Если прибавить к этому ее актерствование, всегда одинаковое и сводящееся к двум-трем сценическим штампам, то становится ясно, что героиней этого вечера г-жа Семенчук также не стала.

Зато очень понравился баритон Алексей Марков в партии Дон Карлоса. У певца достаточно крупный голос и очень свободный верх; на сцене он держится естественно. Единственное, что мешало – это некоторое отсутствие индивидуальности в тембре голоса. Не столько даже тембром, сколько манерой пения (безвибратно атаковав ноту где-то «сзади», он постепенно выводит ее вперёд, при этом опуская ноту на дыхании), чем очень напомнил молодого Сергея Лейферкуса. Даже вспомнилась «Сила судьбы» Кировского театра начала 80-х годов, в музыкальном отношении блестяще тогда сделанная Евгением Колобовым… Хочется верить, что Марков еще обретет свою вокальную индивидуальность – в любом случае, его Дон Карлос – несомненная удача молодого певца.

То же самое можно сказать об Алексее Тановицком: пребывая еще в достаточно юном для баса возрасте, он создал удивительно цельный и достоверный образ умудренного жизнью Падре Гуардиано. У него богатый, очень объемный и прекрасно обработанный голос, а для «молодых певцов» последнего времени он обладает удивительной актерской зрелостью.

Обладатель стертого характерного тенора Николай Гассиев (Трабуко) комиковал на сцене вполне убедительно. А вот обладатель зычного, но некрасивого голоса Андрей Спехов в буффонной роли Фра Мелитоне особого впечатления не произвел: может быть, не хватило сценического мастерства – но порой казалось, что артист просто плохо выучил свою партию.

Хор расходился с оркестром за весь спектакль раза три. Как говорится, это не подвиг, но, учитывая неимоверную занятость коллектива – выездные спектакли, три премьеры за очень сжатые сроки плюс текущий репертуар – что-то героическое в этом все-таки есть.

Кирилл Веселаго,
Фонтанка.ру

Он на добровольных началах пишет или за деньги?
Что у вас за такая эпидемия дилетантизма в Спб?
"Достаточно крупный голос" - для чего достаточно? Либо крупный, либо некрупный.
"Грандиозные расхождения с оркестром" - т.е. раскосец, а каков эвфемизм!
А как преследовали Гулегину несмыкающиеся связки - просто героиновые сны ВА !
"Обладатель стертого характерного тенора" - это надо в книжку Розенталя по стилистике.
Сплетни дешевого, за триста рублей, педагога по вокалу. Особенно хорошо про красоту голоса - не придраться, настолько это безапелляционно и аргументами мучаться не надо.
Фониатрическое эссе по Маркову оному надо вырезать и дома на стенке повесить.

Абсолютно не доверяю объективности Веселаго ни в одной оценке, даже если это совпадает с моей собственной. Отлично помню его пассажи по поводу Ани Непотребкоо и др. Каждая его похвала или яд в голове вызывает вопрос, с чего бы это?

А вы самой себе доверяете?
По-моему вы переборщили немножко.

Аленький цветочек! Себе то я доверяю. Но вокальнуюь сторону не могу оценить профессионально. И вообще, я очень терпимо отношусь к недостаткам вокала, если артист убедительно играет и старается. Плужников в последнее время пел препротивным голосом. Но это совершенно не мешало видеть, суышать, ужасаться его Логе, Подъячему, Ироду. Хотят люди слушать прекрасную музыкую. Достойных исполнителей немного, поэтому что-то облегчают и упрощают в партиях. Простить и понять это могу. Поэтому хочется выслушать с другой стороны качественную критику, в которой бы разбирались достоинства и недостатки без издевательской демонстрации своего остроумия. У Веселаго меня раздражает его снисходительно-неуважительный тон в отношении артистов. К тому же каждый раз не знаю, на самом деле он так оценивает, или пишет по своим подковерным соображениям. Наверное, я слишком многого от критиков хочу. Этим грешит ведь не только Веселаго. Хамство по отношению к артистам, необъективность это свойства нашей отечественной критики. Меня возмущает, когда некая критикесса о балете МТ пишет: ... какая-нибудь Васюкович.... (доброжелательно о Васюкович). Лучше их вообще не читать. Но если уж наша культурная элита такова, то что ожидать от простых поклонников театра.