Минский дебют в ямеЮрий Башмет — о Белоруссии: “Какая здесь чистота! Это высота духа!”
МК- Культура, 06.10.09: Смирницкий Ян
http://mk.ru/culture/publications/362845.html Уж кто-кто, а Башмет экспериментов не боится. И в этом году в Минске он открывает свой знаменитый, уже четвертый фестиваль СНГ двумя буквально “расстрельными” проектами: впервые забирается в оркестровую яму, в желании продирижировать “Кармен-сюиту” Бизе—Щедрина с Ульяной Лопаткиной в сольной партии. А во-вторых, открывает мощную Молодежную академию СНГ, чтобы самые талантливые ребятки получали регулярную творческую подпитку от ведущих профессоров мира… Кто б еще такое потянул! Накануне открытия мы встретились с маэстро.
Позади — волшебный концерт в Могилеве, сегодня — в Минске. “Обойма” феста, как всегда, впечатляющая: сильный белорусский пианист и соорганизатор форума Ростислав Кример, скрипачка Алена Баева, мощный виолончелист Александр Бузлов, его учительница, легенда виолончели Наталия Гутман, пианист и композитор Василий Лобанов, эстонский дирижер Андрес Мустонен, примы и премьеры Мариинки, среди которых Ульяна Лопаткина и Евгений Иванченко… Но не забудем и о естественных “декорациях” фестиваля.
— Юрий Абрамович, несколько слов о Белоруссии — чем она вам приметилась?
— Во-первых, Белоруссия не отличается для меня от любой другой республики бывшего Советского Союза. Люди могут быть разобщены какими-то политическими вещами, возможно, это (имея в виду распад Союза на отдельные государства. — Я.С.) и надо было делать. Но человек выше всех этих границ. Мы все равно вместе. Ну Прибалтика чуть дальше. Рига была более русской в свое время. Таллин был лоялен, но стоял особняком. А Вильнюс принципиально показывал иголочки свои. Однако все они были частью великой империи, которая разрушилась…
— Но не до конца.
— Не до конца. Люди понимают тот же юмор, чувствуют так же. Чувствуют общность с нами, с россиянами. А что касается особенностей Белоруссии… Первое, что бросается в глаза, — это чистота и порядок. Как только проезжаешь границу — ни одной бумажки, ни одного бычка. У меня нет такого же ощущения, допустим, в Париже. Или в Англии, или в Германии. А вот единственное, пожалуй, с чем ассоциируется эта чистота, — с Японией. Там тоже не знаешь, куда сигарету выбросить. Не хочется швырять ее на тротуар. И не надо человека воспитывать, как в Сингапуре наказывают штрафом в 500 долларов за брошенную бумажку; или своровал когда, поймали тебя, и руку отрубили; или когда за взятку — расстрел, как в Китае. Вот я не знаю, каким образом здесь достигается такая чистота на улицах…
— А как же вы курили? Не бросали?
— Как раз в машине ехал, водитель говорит: “Вы курите?” — “Да”. Он открывает пепельницу, но там кое-что лежит, нельзя сунуть окурок. Тогда водитель предлагает: “Как докурите, мне дадите — я выброшу”. Аккуратно завернул… Потрясающие качества: аккуратность и чистота. Это такие вещи, которые существуют, скажем, в Новокуйбышевске, там есть музыкальная школа моего имени. Сейчас там уже сделали хороший ремонт, но пока еще ее не отреставрировали — хоть и все старенькое было внутри, но вылизано все невероятно! Чистота — это высота духа, это не просто бытовая чистота. И здесь я ничего никуда не выбрасываю, пока не увижу пепельницы — не закурю.
— Чистота — хорошо, а что касается политического пути?
— А что — путь? У них есть Батька, и вот спросите у него, где он живет, какие у него угодья, сколько у него лошадей, или там (фантазируя) где, не знаю, у него в Ницце какие-нибудь дачи, виллы, яхты? Он не боится, он все говорит: вот у меня столько-то комнатная квартира, ездит на “Жигулях”, да еще и заявил в прошлом году совершенно гениально: вы имеете возможность живьем общаться с последним диктатором… И люди голосуют. В стране нет криминала. С другой стороны, у нас казино нет, у них — есть. Такой очень интересный социальный эксперимент. Какой-то оазис, хотя и не очень естественный.
— Маэстро, но и ваша музыкальная фестивальная программа здесь — необычайный эксперимент. Вы дебютируете, дирижируя балетом в оркестровой…
— Я не раз видел знакомых дирижеров в яме, но замечал только их головы, как правило, лысины. Но с точки зрения пространственной пониженности (на чем стоишь), то это у меня уже бывало на одном фестивале… Но это проект любопытный, ибо я не знаю, надо ли мне дирижировать “под ее, Ульяны Лопаткиной, прыжок”, или ей под меня… Тут много сложностей. Не знаю, будет ли меня видно… Во всяком случае, лысины пока нет.
— Любопытна идея новой Молодежной академии СНГ: талантливые ребята получат мастер-классы от лучших профессоров (и действующих музыкантов!) разных стран.
— Идея такой академии была одобрена очень давно еще Владимиром Путиным в его бытность президентом. Идея замечательная. Со всего постсоветского пространства мы отбираем таланты. Эти ребята — из спецшкол, училищ и консерватории, где-то до 23 лет. А профессора показывают им, как надо играть на их же инструментах, что важно. Культура игры — важнейшее дело. А то сейчас “типа можно все”.
— Перенесемся в Москву: как вы относитесь к скорому закрытию Большого зала Московской консерватории?
— Каждый зал Москвы имеет свой адрес, душевный адрес. Человек подсознательно тянется в зал, хотя, казалось бы, идет “на артиста” и “на программу”. И вдруг этого зала не будет. Это очень ответственный момент, тут многое зависит от ректора консерватории. Основная масса зрителей пойдет в зал Чайковского, отпадут концерты, которые не продаются: жизнь стала более натуральная. К сожалению, в Большом зале Дома музыки акустика плохая, хотя он очень красивый. Говорят, хороший зал в Барвихе. Да, мы будем переживать отсутствие БЗК. Хотя качество музыкальной жизни от этого не пострадает. У нас же (башметовцев. — Я.С.) есть теперь постоянное место — зал шикарный в Питере, который построил Валера Гергиев, там у нас абонемент.
— Понятно, сейчас кризис, о строительстве нового зала говорить сложно. Но до кризиса была ли идея, чтобы вы, Юрий Башмет, худрук двух оркестров, получили бы некий зал, вроде Дома музыки?
— Под каждого артиста зал строить… дороговато будет.
— Подобного ранга артистов немного, а залов в Москве мало на 10—14-миллионный город.
— Как-то однажды было вялое предложение сделать что-то на месте разрушенной “России”. Есть проект построить концертный зал при ГМИИ им. Пушкина, где я был бы худруком. Все это пока на стадии обсуждения.
