// Столетие Константина Сергеева

Газета «Коммерсантъ» № 33 (4333) от 26.02.2010

Исполняется сто лет со дня рождения Константина Сергеева, несомненно, самой влиятельной фигуры советского — ленинградского балета, влияние которой одним кажется демоническим, другим — благотворным, но, как бы то ни было, ощущается до сих пор. На бронзовый памятник смотрела ЮЛИЯ ЯКОВЛЕВА.

Константин Сергеев для ленинградского балета что-то вроде товарища Сталина. С непререкаемым культом личности, репрессиями в виде безжалостно затираемых молодых танцовщиков и хореографов, задушенной "новой волны" 1960-х, безумным новейшим порождением в виде репутации "эффективного менеджера" и стойким бытовым мракобесием, которое до сих пор излучают, как сталинисты, наиболее верные сергеевцы. Но только вообразите товарища Сталина, который сочинил "Волгу-Волгу". Причем сразу уже подкрашенную веселеньким анилином ("Золушка" Сергеева не была шедевром, но с ней неплохо провести вечер). А потом выдал множество грудастых монументов с колосьями (потому что, иссякнув на "Золушке", Сергеев принялся переделывать классические балеты, заменяя мрамор XIX века советским гипсом). Одни ужасаются и проклинают его за это. Другие оправдывают: мол, а могло бы не быть вообще. Ибо все, что мы видим сегодня в Мариинке под маркой стабфонда и золотого запаса — "Спящая красавица", "Лебединое озеро", "Раймонда", это не XIX век и императорский балет, а Константин Михайлович Сергеев 1950-х годов, когда вместо шкафов красного дерева, сожженных в блокаду, в ленинградских квартирах водворялась легкая фанера. Ему верили, потому что на тот момент в советском балете не было танцовщика успешнее.

Сергеев пришел в балет очень поздно, в возрасте, когда остается пара лет до окончания балетной школы вообще. Но эта убийственная потеря в возрасте была с лихвой покрыта авансом. У юноши была приметная психофизика потенциального премьера: легкая стройная фигура, легкие стройные движения, лицо фарфорового пастушка, весь облик идеально вписывался в дизайн балетов XIX века — данные, кидаться каковыми не стоило. В балете царил демографический провал 1920-х: старые императорские кадры рванули в эмиграцию, а новые советские еще не подросли. Переростка подтянули на спецкурсе и выпустили на сцену. Поляна была пуста, лидерство досталось ему легко. Но он сумел удержать его надолго. На склоне своей карьеры он оттирал от трона не кого-нибудь, а молодого Рудольфа Нуреева: в мире менялось все, но только не Константин Сергеев на положении ленинградского премьера. Что редкость для мужчин, амбициям которых положен естественный предел в виде виртуозных соло, которые трудно одолеть организму после 35 лет. Но Сергеев никогда не бил на эффекты: его матовый танец признали "истинно ленинградским". Беспрецедентно долгая карьера делилась надвое войной, но в еще большей степени — дамой, с которой Сергеев состоял в постоянном сценическом партнерстве: до войны — Галина Уланова, после — Наталья Дудинская. Это еще больше затемняет вопрос, каким танцовщиком был сам Сергеев, потому что сегодня, читая мемуары, решительно не понять, где кончался отраженный свет двух великолепных балерин. И лишь фотографии неоспоримы: на них запечатлено лицо наимоднейшего в 1930-1940-е типа мужской красоты. И если ленинградские менады, истерически караулившие Сергеева в театре и вне его, не разорвали своего Орфея, то только потому, что он, как монастырю, принадлежал всегда одной. И в театре, и вне: Наталья Дудинская стала впоследствии его женой. Супруги умудрялись жить в отдельных квартирах ("Котик любил побыть один",— говорила в поздних интервью Дудинская, стальная женщина, испепеляющая все, что стоит на пути, трогательно трепетала перед обожаемым "котиком"). По-видимому, за этим не было никаких неврозов, психической сложности. Не было и тайных страстей. Он просто нравился себе.

Гипсовым копиям, которые он наставил в театре, с восторгом простили приблизительность: Ленинград восстанавливали из руин, и было важно, что балеты вернулись хотя бы на афишу. Выживший Ленинград ощущал себя новой Спартой, но Спартой с красотой классических Афин. Это чувство, грозившее мятежом, принялись давить на самом высоком уровне сразу после войны. И Сергеев, который великолепно умел не выделяться, держаться в контексте и честно ненавидел все нестандартное, стал идеальной креатурой нового руководства. Даже тирания его была матовой, как и танцы. Он справился с задачей, заморозив "новую волну" 1960-х (молодой хореограф Григорович сбежал в более привольную Москву). Однако умудрился довести ленинградских балетных рекрутов до настоящего бунта — с письмами в "Правду" и собраниями. А потом — и до побегов за границу. Что в начале 1970-х и положило конец его административной карьере (Наталья Дудинская, во всяком случае, до самой смерти не могла без дрожи говорить о Наталье Макаровой, за побег которой "котика" сняли). Он продолжал процветать, ставя копии своих ложноклассических копий по всему миру. В Ленинграде они обрели священный статус подлинника. Ленинград уже был заново населен "специалистами по лимиту", приехавшими со всей страны. Они погружали зад в голубой императорский плюш Кировского театра, видели перед собой красоту в стиле вестибюлей метро (которое сами же и строили) и верили, что балет вечен

Мда. Когда хочется, чтоб менады специально налетели и порвали, тут уж не до качества текста. Нельзя писать в 2010 как в 1999, смотрится ужасно старомодно.

Ха ха ваши чувства понятны... Вам как кость в горле, что то хорошее... ))) Но увы и тут вас не спросят... !!! Привыкайте форум ваш удел. В реальной жизни увы не вам решать...))) А какое Сергееву посвящение готовится в рамках фестиваля Dance Open, какие артисты какие гости... И ощущаешь радость, что живешь в этом великолепном городе Санкт-Петербурге. !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

http://www.vppress.ru/stories/princ-sovetskogo-baleta-6778

Наталия Перевезенцева Принц советского балета
"Вечерний Петербург" 2010/03/05

Сегодня исполняется 100 лет со дня рождения замечательного танцовщика, балетмейстера, педагога Константина Михайловича Сергеева.

Его называют «принцем советского балета» — он перетанцевал все роли сказочных принцев и прекрасных рыцарей в классических балетах! До сих пор любители балета с восторгом вспоминают его Альберта в «Жизели», Зигфрида в «Лебедином озере», принца Дезире в «Спящей красавице».

Разбирая 100 «картонов»

Архив Константина Сергеева хранится в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки. Старший научный сотрудник отдела Ирина Ваганова расшифровывает дневниковые записи, атрибутирует фотографии, открывая при этом совершенно неожиданного Константина Сергеева. Некоторые тайны она приоткрыла корреспонденту «Вечёрки» Наталии Перевезенцевой.

— Архив Константина Михайловича, — рассказывает Ирина Ваганова, — является составной частью архива Дудинской и Сергеева, который передали на хранение еще в 2004 году танцовщики Маргарита Куллик и Владимир Ким. Но в основном это были документы, связанные с Наталией Дудинской. И вот этим летом к нам из Академии русского балета имени Вагановой прибыли еще 100 «картонов» (это 100 стандартных коробок), содержащих документы, которые отражают весь жизненный и творческий путь Константина Сергеева. Вы знаете, родители Константина Михайловича вышли из старообрядческих семей. Его свидетельство о рождении выписано на бланке «Петербургской христианской общины старообрядцев Поморского согласия, приемлющих брак». Может быть, ему передалась аккуратность, даже пунктуальность предков. Записи он вел всю жизнь. Уже в тетради 1924 года, озаглавленной «Театр. Балетные спектакли, которые я видел», приведена своеобразная статистика, которая говорит о страстной любви юноши к балетному искусству. «Спящую красавицу» он смотрел 7 раз, «Раймонду» — 11, «Лебединое озеро» — 12. Константин Михайлович вспоминает, что он уходил из театра последним, шел к артистическому подъезду и смотрел на своих кумиров — Бориса Шаврова, Елену Люком, Иосифа Кшесинского.

Дневники, письма, рабочие тетради… Ирина Ваганова достает из папки несколько листов, покрытых карандашной вязью.

— До недавнего времени мне не попадалось никаких документов, связанных с работой Сергеева над образом Ромео. И вот — собственноручная подробнейшая запись Константина Михайловича: психологическая разработка образа Ромео. Не только из какой кулисы он должен выйти и куда посмотреть — а какие чувства должен передать в этот момент. «Входит Ромео. Юношеское томление, меланхолия, желание уединения. Не знает, куда себя деть…» И другие роли, над которыми работал Константин Михайлович, расписаны подробнейшим образом. Мало того, даже когда Сергеев сам не ставил балет (например, «Гаянэ»), он расписывал образ Гико так, как если бы это была его постановка. Конечно, все эти записи бесценны для истории нашего балета.

Чудом сохранившиеся афиши спектаклей труппы Кшесинского, где имена Сергеева и Балабиной (его тогдашней супруги) еще рядом. Дневники, в которых зафиксирован каждый день Сергеева — артиста, главного балетмейстера, руководителя Хореографического училища… Фотографии сына — талантливого танцовщика, трагически погибшего в автокатастрофе в 1973 году… Вся жизнь не вместилась в 100 «картонов», но документы, которые вводит сейчас в научный оборот Ирина Ваганова, рисуют нам образ человека, до последнего дыхания преданного балету.

Ромео остался одиноким

Самая звездная роль блестящего танцовщика — конечно же, Ромео. Те, кому посчастливилось видеть Уланову и Сергеева на сцене, не жалеют восторженных слов. Асаф Мессерер вспоминает: «Перед нами танцевал человек не при балерине, не для балерины, а товарищ по искусству, равный ей во всем: в лиризме и бравурности, чарующем внешнем облике, в умении наполнить каждый миг пребывания на сцене большим смыслом, в силе индивидуальности… Это удивительное, пленяющее всех и каждого равенство танцующих сохранилось потом на все годы, пока Уланова выступала с Сергеевым…» А Татьяна Вечеслова восклицает: «Уланова и Сергеев! Кто видел этот дуэт — видел подлинное искусство... Как танцовщики Уланова и Сергеев казались идеально созданными друг для друга. Полная гармония, абсолютная синхронность танца, актерского поведения. Мягкий, неслышный полет Сергеева, воздушность танца Улановой звучали как стихи, как сама музыка».

И все-таки этот дуэт распался. Уланову против ее воли перевели в Москву, в Большой театр. Началась война, Кировский театр был эвакуирован в Молотов (так тогда называлась Пермь). В 1946 году у Константина Сергеева и Феи Балабиной родился сын Николай. Правда, к этому времени в жизнь Сергеева вошла его партнерша — и будущая жена — Наталия Дудинская. Она же исполнила партию Золушки в постановке Сергеева 8 апреля 1946 года. Замысел балета на музыку Прокофьева возник еще в Перми, но премьера состоялась в Ленинграде. Вообще встречу с Прокофьевым Сергеев называл одной из главных удач своей жизни.

Но ни с кем Константин Сергеев никогда не танцевал в балете «Ромео и Джульетта». «Мне часто задавали вопрос, — пишет Константин Михайлович, — как могло случиться, что я так «легко» расстался с образом Ромео… Ведь я выступал в этой роли в течение всего лишь двух сезонов, а затем — война… По возвращении в Ленинград я не захотел выступать в театре без Улановой, просто не представлял себе возможным танцевать с другой партнершей… Повторение этой гармонии оказалось невозможным, и мой Ромео во цвете лет остался одиноким».

Сегодня об этой уникальной роли напоминает лишь статуэтка, хранящаяся в Театральном музее. Молодой, красивый и очень романтичный Сергеев кажется просто созданным для роли Ромео!

И конечно, спасибо тогдашней, хоть и несовершенной, кинотехнике, запечатлевшей для нас Сергеева и Уланову, сыгравших любовь и смерть так, как, видимо, не снилось и Шекспиру.

Прежде чем стать звездой Кировского театра, Константину Сергееву пришлось пройти долгий путь. Его мать рано овдовела, семья была небогата, и мечты мальчика о танце, о хореографическом училище казались несбыточными. Помог случай — в 1924 году при Театральном балетном училище на улице Зодчего Росси открылись вечерние курсы, где возрастные ограничения (а Сергееву к тому времени исполнилось уже 13 лет) были не такими строгими. Сначала он учился у Евгении Снетковой-Вечесловой (матери известной балерины Татьяны Вечесловой), затем у Марии Кожуховой, а через 2 года его талант заметил и оценил и руководитель вечерних курсов Владимир Семенов. Казалось бы, путь в большой балет открыт — но вечерние курсы не давали права поступить в академический театр. И восемнадцатилетний юноша принимает предложение Иосифа Кшесинского — стать премьером его труппы, гастролировавшей по всей России. Мечту о «большом балете» пришлось пока отложить. Конечно, жизнь бродячего артиста, несмотря на ее неустроенность, многое дала Сергееву — появилась уверенность в себе, возможность станцевать сложные интересные партии. Его постоянной партнершей была Фея Балабина. Но все же, как только Хореографический техникум объявил набор на двухгодичные курсы, выпускники которых получали право поступить в театр, Сергеев не задумываясь бросился в Ленинград, блестяще сдал экзамены и через два года стал солистом Театра оперы и балета (будущего Кировского). 10 сентября 1930 года состоялся его дебют в «Спящей красавице». Нет, не в главной роли — но молодого танцовщика заметили, и главных ролей не пришлось долго ждать.

Константин Сергеев и Наталия Дудинская долгое время были премьерами Кировского театра, их называли звездной парой. Конечно, как у всякой творческой личности, случались у Константина Сергеева конфликты с коллегами, в 1971 году ему пришлось уйти из театра, хоть и на почетную должность — руководителя Ленинградского хореографического училища им. Вагановой. 1 апреля 1992 года народного артиста СССР, четырежды лауреата Сталинской премии, Героя Социалистического Труда Константина Михайловича Сергеева не стало. Он похоронен на Литераторских мостках.

Приношение символу
// Мариинский театр отметил 100-летие со дня рождения Константина Сергеева

Газета "Коммерсантъ-СПБ" № 43/П (4343) от 15.03.2010
http://www.kommersant.ru/doc-y.aspx?DocsID=1337160

В Мариинском театре прошел концерт — посвящение великому советскому артисту балета и балетмейстеру Константину Сергееву. Символ ленинградского балета (см. о нем "Ъ" от 26.02.2010) "отъюбилировали" с подобающей торжественностью: вступительное слово пафосного Александра Белинского, призвавшего "не говорить ничего плохого!", галерея фотообразов под вальс из "Золушки", идеологически выверенная программа, включавшая фрагменты из "Золушки" и классических шедевров, к которым в свое время приложил руку юбиляр — "Лебединого озера" и "Раймонды". На юбилейном вечере побывала ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО.

Открыл вечер второй акт "Золушки", признанной лучшей балетной сказкой на этот сюжет. То, что "Золушку" поставили в официальную программу празднования векового юбилея, однозначно признанию ее шедевром в наследии мастера. Еще один плюс танцевальной истории о замарашке — участие учеников балетной школы всех возрастов. В 2010 году все партии, сольные и кордебалетные, за исключением главных героев и родителей, в "Золушке" танцевали воспитанники Академии русского балета имени Агриппины Вагановой. Детская непосредственность и благоговейная сосредоточенность оживили нудноватое в целом действо, которое понесло некоторые хореографические потери: изъяли pas de quatre Кривляки и Злюки с кавалерами. Были "ляпы" из категории "волнительных": один из кордебалетных исполнителей мазурки забыл снять гетры. Были "ляпы" от недостатка сценического опыта: феи-волшебницы волокли за Золушкой золотой шлейф, как старую ковровую дорожку на помойку, сложив его так, что была видна одна лишь серая холщовая изнанка. Ну и отметила бы "ляп" Александра Сергеева (Принц), идущий от недостатка общего воспитания: он поднялся с трона лишь при появлении Золушки, вероятно, не причисляя к женскому сословию фей-фрейлин, которые предваряли выход героини. Евгения Образцова в партии Золушки была, как обычно, легка, мила и очаровательна. Но появились и иные мотивы ее танца. Затаенной грустью было наполнено ее адажио, легкой печалью веяло от неслышных прыжков и пируэтов. Не иначе как эта Золушка твердо знала: дворец придется скоро покинуть и не факт, что она сюда в ближайшем будущем вернется.

"Черный" акт "Лебединого озера" отдали Леониду Сарафанову и Анастасии Колеговой. Когда-то Константин Сергеев был лучшим Зигфридом ленинградской сцены, с этой партией не расставался до 48 лет. В праздничный вечер в партии принца вышел Леонид Сарафанов, танцовщик ладный и нежный, не имеющий ничего общего с великим предшественником ни внешне, ни в манере исполнения. Его Зигфрид был по-детски наивен и чистосердечен, с нескрываемым любопытством рассматривал явившихся к нему невест и несколько ошалел, когда пред ним предстала Одиллия — Анастасия Колегова. Трудно представить более странный дуэт (да и выбор исполнительницы остается на совести театральной администрации): опытная интриганка и разбитная бабенка — и воспитанный юноша из интеллигентной семьи. Ни о каком тонком искушении речи и не шло, со стороны Одиллии все было прямолинейно и грубо, Зигфрид просто попал под каток...

Завершал вечер третий акт "Раймонды" Мариуса Петипа в редакции Сергеева, из которого Константин Михайлович в свое время упразднил детский "Палотас", трио солисток, упростил вариацию четырех кавалеров. Выявленную недостачу он компенсировал сочиненным для Жана де Бриена соло. Исполнение-2010 Большого Венгерского па было вполне ровным: при верхних поддержках ни один кавалер не покачнулся, ни одна дама не съехала с плеча. Только сложно примириться, что солистки "маленькой" четверки уже не в состоянии выполнить entrechats six, и вместо этой блестящей заноски вяло перебирают ножками в entrechats royal.

Финальную точку доверили поставить Ульяне Лопаткиной: ее выпуск 1991 года оказался последним, кому Константин Сергеев лично вручал дипломы артистов балета. Госпожа Лопаткина, как известно, никогда не провалит ответственной миссии. Ее Раймонда величаво и царственно, в неповторимой благородной манере роскошествовала в гран па, не уронив звания истинно петербургской балерины. Ее партнер Данила Корсунцев был под стать даме, и в одной из верхних поддержек даже эффектно опустил одну руку.

Я думаю, что К. Сергеев пришел бы в тихий ужас от всего уведенного на вечере посвящения ему. Особенно при проведении параллелей между его образом Зигфрида и того образа, который увидели зрители в исполнении Сарафанова.

Сюзанна, а чем, конкретно, Вам не понравился Зигфрид в исполнении Сарафанова?

Я полностью согласна с данным описанием в статье ОЛЬГИ ФЕДОРЧЕНКО (см.выше)
""Черный" акт "Лебединого озера" отдали Леониду Сарафанову и Анастасии Колеговой. Когда-то Константин Сергеев был лучшим Зигфридом ленинградской сцены, с этой партией не расставался до 48 лет. В праздничный вечер в партии принца вышел Леонид Сарафанов, танцовщик ладный и нежный, не имеющий ничего общего с великим предшественником ни внешне, ни в манере исполнения. Его Зигфрид был по-детски наивен и чистосердечен, с нескрываемым любопытством рассматривал явившихся к нему невест и несколько ошалел, когда пред ним предстала Одиллия — Анастасия Колегова."
От себя могу добавить, что у Сарафанова, на мой взгляд, нет той харизмотичности, которая необходима главному герою ЛО.

харизмОтичности точно нет, как и маразмОтичности.
есть харизма и талант.

+100!