Сладостный ужас

На фестивале «Звезды белых ночей» прошла премьера оперы Белы Бартока «Замок герцога Синяя Борода». Спектакль стал одним из лучших приобретений Мариинского театра

Дмитрий Циликин
Для Ведомостей

16.06.2010, 108 (2626)
http://www.vedomosti.ru/newspaper/artic ... /16/237486

Валерий Гергиев уже не раз представлял эту роскошную красочную партитуру в концертном исполнении, теперь дело дошло до полноценного сценического воплощения — в Мариинский театр перенесли постановку Английской национальной оперы.
Даниэл Креймер, 33-летний американец, работающий в Лондоне, оказался настоящим режиссером. Он обладает подлинной фантазией, т. е. способностью мыслить образами, которые складываются в оригинальный театральный текст. Пьеса Мориса Метерлинка 1896 г., которую в 1911-м Бела Балаж положил в основу либретто оперы, устарела, как безнадежно устарел и весь литературный символизм. Музыка Бартока жива, волнует, завораживает. А режиссер ее превосходно слышит и ей следует: к примеру, Синяя Борода и его новая жена юная Юдит вступают в замок — они идут во тьме, в профиль, вдоль сцены, по движущейся ленте, кто остановится, того уносит назад — так герои попеременно обгоняют друг друга. Этот длинный вокальный диалог поставлен замечательно музыкально.
Как и все остальное. Креймер и художник Джайлс Кадл придумали, что семь дверей, за которыми прячутся всякие герцогские богатства и злодейства и которые так хочет открыть Юдит (их открывание, собственно, и составляет сюжет), — это последовательно, с неотвратимостью дурного сна открывающиеся планы сцены в глубину. За раздвижной расписной стеной обнаруживается садик, пробившийся из куч каких-то тектонических обломков, за садиком — занавешенные ячейки с лампами дневного света, как для рассады, рассада — девять детей — от подростков до малышей. За раздвинувшимися, в свою очередь, ячейками сидят три жены: вместо описанных в либретто красавиц это страшные толстые бабы. Дети к ним льнут по старшинству, обозначив тем самым очередность жен, а бабы покорно-ритуально ложатся на спину, задрав платья и раздвинув ноги, Юдит присоединяется к ним в той же позе. И поделом: Елена Жидкова (сильное красивое меццо-сопрано) играет не невинную, всего-то излишне любопытную жертву, но стерву, воспринимающую собственную любовь к мужчине как право его тиранить. И кровь, которой, как она поет, пропитано все в этом замке, отнюдь не поэтическая условность: красотка Юдит не без удовольствия вляпывается ладонью в густую багровую субстанцию, вытирает ее о белое платье.
Уиллард Уайт, темнокожий и седобородый обладатель мощного бархатного бас-баритона, полон прямо-таки энтони-хопкинсовской внутренней значительности, заставляющей неотрывно следить за скупо-сдержанным рисунком роли. И когда он, позаимствовав у манекена, торчавшего в углу, мундирную куртку с галунами и саблю, заносит эту саблю над лоном Юдит (чтобы прочесть эту метафору, и к психоаналитику не ходи), мизансцена становится по-настоящему страшным финалом. Страшным вдвойне — благодаря грандиозному фортиссимо, которым разрешается саспенс, мастерски нагнетавшийся гергиевским оркестром час с лишним, что длится опера. Свет меркнет, опускается черный суперзанавес — стена, дверь, фонарь, в эту-то дверь в начале и вошли новоиспеченные супруги. Что явно намекает: Юдит отнюдь не станет последней жертвой жуткого герцога.

Вызвездило
Фестиваль оправдывает свое название: уроженец Ямайки Уиллард Уайт и выпускница Петербургской консерватории Елена Жидкова поют ведущие партии на главных оперных и фестивальных сценах мира, включая Ковент-Гарден, Метрополитен, Зальцбург и Байройт. 18 июня звездную вокальную эстафету подхватит французская дива Натали Дессей.

Репортаж о премьере оперы Белы Бартока «Замок герцога Синяя Борода»
15.06.2010
http://www.muzcentrum.ru/news/2010/06/item3578.html

Первой заметной премьерой 18-го Международного фестиваля "Звезды белых ночей", который продолжается в эти дни в Санкт-Петербурге, стала единственная опера Белы Бартока «Замок герцога Синяя Борода». Композитор написал ее в сравнительно молодом возрасте на либретто венгерского драматурга Белы Балажа по мотивам пьесы Мориса Метерлинка "Ариана и Синяя Борода". В основе темной символистской драмы цепь взаимоотношений молодой красавицы Юдит и ее мужа, зловещего старого герцога Синяя Борода, который успел похоронить уже нескольких жен. Его покойные супруги символизируют в опере разные времена суток.
Мрачный серый замок, внушающий атмосферу страха и безысходности, бросается в глаза зрителю с первых минут спектакля (художник-постановщик Джайлс Кадл). Синяя Борода раскрывает молодой красавице Юдит семь потайных дверей замка. За каждой из них скрыты тайны души старого герцога…

Опера поражает своей многоплановостью и небывалой вокальной и музыкальной сложностью. Овладеть подобным материалом способен не каждый артист, да и постановки далеко не всегда бывают успешными. Однако режиссера Английской национальной оперы Даниэла Креймера не пугает перспектива неудачи. Постановщик сознательно преобразил сказочный замок главного героя в современную загородную виллу. При этом Синяя Борода предстал настоящим воплощением зла, маньяком-убийцей из современных триллеров. Такую позицию на Западе не все смогли принять, отчего в британских СМИ разгорелись бурные дискуссии после премьерных показов спектакля. Многие критики сочли режиссерское решение Креймера чересчур дерзким, даже вызывающим, полагая, что постановщик чрезмерно подчеркнул людские пороки. При этом сам Дэниел Креймер таких мнений не разделяет.

Дэниел Креймер, режиссер: «В Англии мою постановку особенно злобно ругали критики-мужчины. Они не простили мне того, что Герцога, представителя аристократии, «белую кость», я превратил в банального извращенца, который мучает женщин. По-моему, это проявление мужского шовинизма. Зато храбрые русские женщины, с которыми я работал здесь, в Петербурге, меня очень поддержали. Они играют в спектакле так, как будто история Юдит – их личная история».

Действительно, в Мариинском театре много достойных певиц на роль этой обольстительной красавицы. Кроме Елены Жидковой, партию Юдит репетируют Наталья Евстафьева и Ольга Яковлева, а в роли бессердечного герцога Синяя Борода заняты Эдем Умеров и Эдуард Цанга.

Как и в лондонских спектаклях, в петербургских премьерных показах выступил знаменитый темнокожий бас-баритон Уиллард Уайт (герцог Синяя Борода), а партию Юдит спела очаровательная российская меццо-сопрано Елена Жидкова. Эта роль принесла певице международное признание. Когда-то Елена училась в петербургской консерватории в одном классе с Анной Нетребко.

Елена Жидкова: «Я уже довольно много пела эту партию и в концертном исполнении, и в сценическом. Эта опера дает столько возможностей находить что-то новое. Даже каждая репетиция проходит по-другому – все зависит от состояния, от того, как сыграл партнер, и ты начинаешь подстраиваться, входить в его волну, также и он. Поэтому у нас никогда не скучно. Опера длится всего 50 минут, но для нас такое ощущение, что пять часов, потому что нет ни секунды у нас, чтобы расслабиться, выйти как-то из образа. Мне очень интересно, я с удовольствием всегда участвую в разных постановках, и всегда открыта для предложений режиссера. Пока у меня был, наверное, только хороший опыт, поэтому я счастлива…»

В 2009 году Елена Жидкова и Уиллард Уайт принимали участие в записи оперы "Замок герцога Синяя Борода" с Лондонским симфоническим оркестром под управлением Валерия Гергиева. Вниманию российской общественности маэстро Гергиев неоднократно представлял в концертном варианте символистскую музыкальную драму Бартока. Теперь настал черед сценического воплощения, которое оказалось ярким и актуальным.

Валерий Гергиев: «Мне кажется, что в спектакле очень много идет от музыки. И режиссер не только изобретателен и умел, но, мне кажется, он услышал в партитуре те иногда даже жуткие, но бартоковские характеристики этой неправдоподобно страшной истории. Но один из великих композиторов ХХ века решил сочинить музыку именно на этот сюжет. Ведь мы не ругаем Сергея Сергеевича Прокофьева за то, что он сочинил «Огненного ангела», или Дмитрия Дмитриевича Шостаковича за «Леди Макбет». Есть оперы, которые кончаются не только смертью героев, но и вызывают чувство потрясения от силы художественных средств и просто остроты высказывания композитора. Поэтому для композитора либретто это не только подмога, но еще и раздражитель, ведь воображение может поднять произведение до небывалых высот. И мне кажется, история дала Бартоку огромный шанс показать, сколь умелым и острым мастером оперного языка он являлся. И он вошел в историю оперы именно за счет одного произведения. У него есть балетные партитуры, изумительные концерты, и фортепианные, и скрипичные, и концерты для оркестра, но мне кажется, что эта опера делает Бартока тем великим композитором, которым его многие считают. Мы правильно поступили, что пополнили репертуар Мариинского театра еще одним произведением наряду с операми Яначека, Шимоновского, Рихарда Штрауса, на очереди Дебюсси (я думаю много о том, как сделать «Пеллеаса и Мелизанду»), мне кажется, что это звенья одной цепи. Мы будем продолжать делать определенные усилия по привлечению живущих композиторов. Как вы хорошо знаете, мы работаем достаточно активно в сфере современной музыки, но тут хочется добиться одновременно и музыкальных, и театральных (сценографических) успехов…»
Каждая новая постановка современной оперы продолжает одно из важнейших направлений художественной политики Мариинского театра — знакомство российской аудитории с редко исполняемыми образцами оперного наследия XX века в интерпретации ведущих современных режиссеров.

Виктор Александров из Мариинского театра, СПб, специально для радио «Орфей»

Сыграли по записанному
// "Замок герцога Синяя Борода" в Мариинском театре

Газета «Коммерсантъ» № 105 (4405) от 16.06.2010
http://www.kommersant.ru/doc-y.aspx?DocsID=1386110
В спектакле Дэниела Креймера символизм Метерлинка растворился в гиперреализме насилия

В Мариинском театре состоялась премьера оперы "Замок герцога Синяя Борода". Эту единственную оперу Белы Бартока Валерий Гергиев записал с блестящими солистами Уиллардом Уайтом и Еленой Жидковой еще в прошлом году. На фестивале "Звезды белых ночей" эти трое облекли свою работу в провокационные театральные одежды, позаимствовав спектакль Дэниела Креймера у Английской национальной оперы. О спектакле — ОЛЬГА КОМОК.

Молодого американца Дэниела Креймера, выросшего на ферме в Огайо, считают восходящей звездой режиссуры. Прошлогодняя постановка оперы Бартока "Замок герцога Синяя Борода" в Английской национальной опере сторонников и противников Креймера не примирила. Одни приветствовали стремление режиссера ясно выявить темные стороны человеческой натуры, другие пеняли на буквализм и неуважение к символистской недосказанности классического опуса.
Собственно, либретто Белы Балажа по пьесе Метерлинка "Ариана и Синяя Борода", которое досталось Бартоку в 1911 году, трактует старую сказку хоть и двусмысленно, но прямолинейно. Всеми проклятый герцог Синяя Борода ведет в свой мрачный замок новую жену Юдит. Та уловками, поцелуями, признаниями в любви уговаривает герцога отдать ей ключи от семи таинственных дверей, за которыми скрыты тайны мужа. Любопытство сгубило кошку. За дверями открываются застенки, окровавленные драгоценности, закапанные кровью цветы, озеро слез, наконец, три предыдущие жены Синей Бороды — "утро", "день" и "вечер". Саму Юдит в финале коронуют "ночью", чего та уже нисколько не желает. Финал открыт для толкований.
Такое либретто режиссеру Дэниелу Креймеру и перекраивать особо не понадобилось. Темный мрачный замок — темнота на сцене. Приходит время для вопросов: замок оборачивается грязным подвалом захолустной фермы. Окровавленные сабли, ожерелья и цветы — нелепая бедненькая мелочовка, мигающие фонарики, искусственные розы, дешевая ювелирка на двух манекенах в углу сцены. Крови много, и вся она оказывается на подвенечном платье Юдит. Пятая дверь: "Эти земли мне подвластны, все, что видишь ты отсюда". В роли "земель" — девять замурзанных разновозрастных детей, они спрыгивают с трехъярусных нар, строятся шеренгой по росту, у первого на руках грудной младенец (плод инцеста?). У Бартока мощные до-мажорные аккорды, на сцене — картина домашнего насилия, дети по мановению руки Синей Бороды то встают по стойке "смирно", то принимаются "играть", то прячутся в темном углу. Шестая дверь — озеро слез, плачет сам герцог. Седьмая дверь — любопытная Юдит обнаруживает предшественниц, перемазанных кровью и грязью. Первая жена уже ни на что не годна, вторая — еще шевелится, третья — способна умолять о снисхождении, но толку никакого. Герцог надевает венгерский кунтуш, дамы раскидывают ноги (разумеется, окровавленные), Синяя Борода заносит саблю над вагиной новой жены — занавес.
Кошмар? Безусловно. Герои постановки даже одеты как насильники наших времен — костюм герцога скроен по фасону, который предпочитал печально знаменитый австрийский маньяк Йозеф Фрицтль. Однако сам Дэниел Креймер, с фермерского детства знакомый с образом жизни мормонов, многоженцев и домашних тиранов, утверждает, что его спектакль не хоррор по мотивам судебных хроник. Это история любви, в которой проигрывают и мучитель, и жертва, кто из них кто — не разобрать.
В мариинской версии спектакля выиграли все. И бас-баритон Уиллард Уайт (герцог Синяя Борода), как надо скупо, как надо жутко разыгравший свою мрачную карту. И меццо Елена Жидкова, своей нарочито нелепой женственностью и железным голосом оправдавшая роль Юдит, чрезмерно любопытной кошки. Но более всего выиграл оркестр под управлением Валерия Гергиева — отчаянно вкусную музыку Бартока играл плотно, скульптурно, бархатно. Вполне вероятно, что именно ради этого оркестрового пира и был затеян перенос скандальной английской постановки на петербургскую землю: зря, что ли, диск записывали?

опубликовано 15 июня 2010
http://www.infox.ru/afisha/music/2010/0 ... bart.phtml

Музыкальное путешествие в подсознание

Гюляра Садых-заде/ Infox.ru

Постановка оперного шедевра раннего Бартока «Замок герцога Синяя Борода» на сцене Мариинского театра стала первой премьерой из заявленных в афише фестиваля «Звезды белых ночей». Спектакль режиссера Даниэля Креймера — точный перенос из Английской национальной оперы. Лондонская премьера состоялась в ноябре прошлого года.

Утром — в газете, вечером — в куплете

Режиссер превратил символистскую драму Метерлинка—Бартока, полную смутных намеков, подтекстов и аллюзий, в конкретный рассказ о конкретных, известных всему миру сексуальных извращенцах. Тех самых, что похищали женщин и годами держали их в застенках, сожительствовали с собственными дочерьми и приживали от них детей-внуков.
Череда нашумевших в Европе судебных процессов явно повлияла на режиссерскую мысль. Креймер сочинил на материале оперы некую компилятивную историю, сложив ее из множества кошмарных сюжетов, становившихся в свое время объектами внимания СМИ. Однако перевод сгущенно-символистского языка оперы в плоскость обывательского, обыденного сознания определенно обеднил ее содержание. Ведь что такое, в сущности, опера Бартока? Это не просто нравоучительная сказка, в которой показаны последствия неуемного женского любопытства. Сказочный слой, на котором зиждется драма, самый ранний и поверхностный. На самом деле Барток описывает опасное путешествие человека в глубины собственного подсознания. На этом пути одна за другой распахиваются двери, ведущие в тайные колодцы нашей души. А за ними — боль, страх, ужас и смутные, стыдные желания. Груды сокровищ, горы злата и оружия, озеро слез, дивный сад, сочащиеся кровью стены, панорама бескрайних земель Герцога, скрытые за дверями, — не просто предметы и объекты, но знаки-вехи, ведущие вниз и дальше. Мрачный замок Герцога, в который не проникнет и лучик света, — символ подсознания, в котором копошатся детские страхи и взрослые желания.

Всюду кровь

Справедливости ради признаем: зрелище вышло отнюдь не скучное, довольно разнообразное по видеоряду и внутренне логичное. Не в последнюю очередь благодаря работе художника Джайлса Кадла. Самое удачное визуальное решение найдено в начале. Оно транслирует верные и уместные смыслы. На сцене темно; уличный фонарь струит унылый свет, освещая одинокую дверь, ведущую никуда, в пустоту и мрак. В полной тишине, еще до оркестрового вступления, появляется Герцог (Уиллард Уайт) — статный мужчина, затянутый в полувоенный френч. За ним бежит юная золотокудрая барышня в пышном белом платье, это Юдит (Елена Жидкова). Она нетерпелива, она сгорает от любви к своему таинственному избраннику и готова идти за ним наперекор семье, вопреки мрачному ореолу зловещих слухов, окружающих возлюбленного. Герцог распахивает дверь, и Юдит переступает порог. Назад возврата нет.
Смысл ясен: герои отрешаются от света и замыкаются от мира. Дверь отрезает их от остальных. В следующей сцене они спускаются в глубокие подземелья замка. За полупрозрачным экраном видны оба: мерно шагает Герцог, за ним бредет озябшая и оробевшая Юдит, поеживаясь от холода и страха. Сырые, влажные стены обступают ее. У нее начинается приступ клаустрофобии. Именно страх перед замкнутым пространством побуждает героиню распахивать запретные двери одну за другой, пренебрегая предостережениями мужа. Юдит — живое и юное существо. Ее влечет к солнцу и свету. Их ищет она за дверями, но находит кровь и смерть. Кровь капает с драгоценностей, кровью омыты доспехи, и даже цветы в прекрасном замковом саду кровоточат. Первое же кровавое пятно на белой юбке Юдит — она в ужасе вытирает заляпанную руку — ясно читаемый символ дефлорации. Платье ее от двери к двери все больше покрывается кровавыми пятнами: содержимое комнат, скрытое за дверями, оставляет свои отметины.
Но главный шок ждет впереди. Когда за неопрятными кучами, в которые воткнуты чахлые деревца и стебли роз, вдруг раздергиваются тряпочные ширмы на нарах, из деревянных ниш-кроваток выпрыгивает гурьба разновозрастных неопрятных оборвышей, мальчиков и девочек. Детки отлично вышколены: строятся по свистку, как в казарме, разбегаются по команде, зная, что ослушание грозит им жестоким наказанием. В методе воспитания явно сказывается военное прошлое папаши.

Властитель темной стороны

Прямолинейно и доходчиво режиссер объясняет нам: в подземельях замка царят террор и насилие. Но зло здесь не инфернальное, космическое, выведенное в драме Метерлинка, — это зло бытовое, болезненное, замешенное на кровосмесительных связях и сексуальных отклонениях среднестатистического европейского психа.
У Бартока Герцог наделен необъяснимым могуществом. Когда открывается шестая дверь, оркестр яростно ревет, рисуя устрашающую картину власти над всем подлунным миром. Тектонические сдвиги оркестровых масс — будто сдвинулось само мироздание — рождают догадку: Герцог — повелитель тьмы, темной, иррациональной стороны бытия, антагонист светлой и солнечной половины мира.
Но в спектакле Креймера это фундаментальное качество образа Герцога попросту проигнорировано. И когда отодвигается последняя ширма, мы видим за ней трех томящихся в заключении женщин — Утро, День и Вечер по классификации садиста мужа. Притча о таинственном Герцоге окончательно изжита. История превращается в рассказ о соседе-психе, который держал своих жен в подвале собственного дома, и никто о том не догадывался.
Женщины покорно водят хоровод вокруг тирана, по его знаку покорно раскладываются на матрасе по четырем сторонам света и раздвигают ноги. Герцог торжественно, как папскую тиару, возлагает на голову кивер, украшенный пышным плюмажем, и заносит над Юдит меч — она обречена стать его Ночью, прекраснейшей из жен. Она смиряется и раздвигает ноги. Свет гаснет, занавес.

Притча и реальность

Притча о герцоге Синяя Борода имеет массу интерпретаций. Драма Метерлинка и опера Бартока лишь одна из них. Фольклорный сюжет может быть трактован как история о темной, иррациональной стороне личности или как история о невозможности отношений между мужчиной и женщиной или о невозможности понимания и доверия между людьми в принципе. То, что Креймер из всего возможного спектра разнообразных трактовок выбрал анекдот про насильника, живущего по соседству, чем начисто лишил образ Герцога его космогонической, надмирной подоплеки, весьма показательно, поскольку говорит о строе и духе нынешнего времени. Режиссерское послание обращено к сугубо приземленному, прозаичному, замороченному массмедиа сознанию обывателя. К тем, кто никогда не поднимает голову вверх, чтобы взглянуть на звезды и еще раз поразиться безмерности сущего. И поэтому его спектакль по гамбургскому счету неинтересен. Он не приращивает смыслы к гениальной опере, но, напротив, умаляет их.

Стенобитное сопрано и благородный бас

Спектакль спасают могучее, похваляющееся избыточной силой, полное экспрессии, переливчатых, звонких красок звучание гергиевского оркестра и отличные работы певцов.
Елену Жидкову уже довелось слышать на прошлом фестивале «Звезды белых ночей», когда она впервые выступила в Питере, спев партию Юдит в концертном исполнении, и наповал сразила зал невероятной витальностью, экстремальным вокалом и сшибающей с ног энергетикой. Модельная суперблондинка с копной вьющихся волос, обольстительная и непредсказуемая, Жидкова — выпускница Петербургской консерватории. Обладательница мощного и экстраординарного по диапазону драмсопрано (кажется, ее голос способен пробить стенку) проснулась знаменитой после исполнения партии Юдит в лондонском Барбикан-холле пару лет назад. За пультом тогда стоял Валерий Гергиев. А до этого она пела ту же партию в Ла Скала. Сейчас ее карьера стремительно раскручивается: Байройт, Эдинбург, Зальцбург, далее везде.
Уиллард Уайт (Герцог), благородный и представительный, уже находится в зените карьеры. 65−летний американский бас продемонстрировал отличную выправку и блестящую культуру вокала. Голос его звучал веско, благородно, очень достойно. За пультом священнодействовал Валерий Гергиев, магнетически заряжая оркестр. Он хорошо знал партитуру. Опера уже исполнялась, и не раз, в концерте, в течение прошлого сезона. Но никогда ранее — из оркестровой ямы. На премьере же оркестр, слегка притушенный дирижером, то выплескивал громы и молнии, то нежно журчал: пенные всплески арф, изображающие бурлящие роднички озера слез, до сих пор звучат в ушах. Музыкальные впечатления от премьеры — самые качественные и добротные, на уровне европейских стандартов. Да и спектакль в целом, хоть и чрезмерно прямолинеен, в сущности, неплох. Во всяком случае, он показался гораздо более внятным и логичным, чем зальцбургская постановка 2008 года.