«Новые Известия», 25 Мая 2010 г.
http://www.newizv.ru/news/2010-05-25/126942/

Отчаянные поиски танго
Ульяна Лопаткина активно внедрилась в современную хореографию
МАЙЯ КРЫЛОВА, «Новые Известия»

Творческий вечер примы Мариинского театра Ульяны Лопаткиной прошел в Москве на сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. В рамках проекта «Великие имена» балерина представила голландского хореографа Ханса Ван Манена, одного из столпов европейского неоклассического танца. Компактный концерт внес много нового в традиционное восприятие Лопаткиной как иконы академизма.

В последние годы звезда из Петербурга говорит о жестких рамках классики и «нереализованной энергии», которую ей хочется вложить в современные балеты. Сотрудничество с Хансом Ван Маненом – акция именно такого энергетического рода: устав от канонов и правил, гранд-дама классики отчаянно ищет новые впечатления. На вечере в Театре Станиславского таких балетов было пять – «Хаммерклавир» на музыку Бетховена, «Три гносианы» Эрика Сати, «Соло» Баха, «Пять танго» Астора Пьяцоллы и «Два номера для НЕТ» Арво Пярта (НЕТ – аббревиатура Нидерландского театра балета). Впрочем, назвать эти постановки современными можно лишь в России, с ее стародавними представлениями о балете: в Европе такой тип танца давно уже «папино кино». Московская акция Лопаткиной, в силу наших однобоких балетных привычек, имеет просветительский привкус. И балерина проявила хороший вкус, когда заключила соглашение с Ван Маненом. 78-летний голландец – из когорты лучших европейских балетмейстеров ХХ века, придавших балету новый стимул развития в момент тотального наступления «контемпорари данс» (авангардного современного танца).

Ван Манен, снабдивший классические па ломаными деталями пластики, вовсе не безбашенный радикал, смущающий умы невиданными театральными «закидонами». Новый балетный гуру Ульяны – новатор настолько, насколько может «проглотить» русская балерина, воспитанная в строгих правилах Петербургской академии Вагановой, с пуританским представлением о должном в балетной профессии. Ульяна, по ее признанию, любит абстрактную живопись, а значит, может понять структуру балетов Ван Манена, в которых традиционный пируэт может совмещаться с разудалым па из твиста, а тотально вытянутая по правилам классики стопа – неожиданно встопорщится. Но в беседе с журналистами Лопаткина, смущенно улыбаясь, рассказывала о трудностях, с которыми ей пришлось столкнуться: современный хореограф по ее словам, более откровенен в показе отношений между полами, чем стерильные авторы классических постановок. Это танцы, требующие не столько традиционной русской балетной кантилены, сколько отточенной графичности, спонтанной чувственности, острого переживания музыки и «быстрого реагирования» на смены темпа и ритма. Опусы голландца строятся по завету великого балетмейстера Джорджа Баланчина: если на сцене есть мужчина и женщина, значит, есть и сюжет. Не зря Лопаткина восхитилась еще одной гранью нового репертуара: балеты «говорят о живых людях, а не об идеальных моделях».

«Хаммерклавир» в начале, как и «Соло» во втором отделении, исполнялся артистами Нидерландского национального балета (кстати, реклама вечера, обещавшая кроме Лопаткиной еще и участие звезд мирового балета, мягко говоря, лукавила). Ульяна вышла на сцену во втором номере программы, когда в паре с солистом НЕТ Александром Жембровским исполнила «Три гносианы», а затем станцевала и «Два номера для НЕТ». Жембровский, неплохой танцовщик, внимательный партнер и опытный специалист по Ван Манену, тактично «подавал» Лопаткину, отводя на нее главное зрительское внимание, хотя прима справедливо утверждает: в дуэтах голландца нет борьбы за лидерство, а есть равноправие. Неофитка с удовольствием вникала в суть приглянувшейся хореографии: мешала импрессионистскую зыбкость поз с экспрессивной материальностью поддержек, смело играла в фирменную «консервативную сексуальность», резво притопывала ступнями после невесомых взлетов на пуантах, не боялась «некрасивости», и оставила за бортом надмирную отстраненность, свойственную ей в классике. Под конец решила совсем уж расслабиться и взялась за балет «Пять танго», в котором участвовали солисты Национального балета Португалии. Вот тут наступил предел ее возможностям: в стайку раскрепощенных девиц, смакующих страстный танец, затесалась зажатая девушка из богатого дома, тайком сбежавшая в дешевый дансинг. Все-таки странно, когда в жарком мареве аргентинского танго вдруг выплывает вечный балетный Лебедь. Видимо, это и был тот самый «обрусевший Ван Манен», о котором Лопаткина со здоровой самоиронией говорила на пресс-конференции.

Ульяна Лопаткина нашла мужчину под стать
// Хореографа Ханса ван Манена

Газета «Коммерсантъ» № 91 (4391) от 25.05.2010
Объятия Ульяны Лопаткиной способны лишить воли любого мужчину — даже опытного Александра Жембровского


Бенефис балет
В Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко прошел очередной бенефис Ульяны Лопаткиной. ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА сочла его не только самым интеллигентным и качественным из всех предыдущих, но и самым многообещающим для знаменитой классической балерины.

Петербурженка Лопаткина, явно соскучившись олицетворять всероссийскую духовность, давно пытается вырваться за рамки полагающегося ей по статусу стерильно-классического репертуара и регулярно предъявляет публике свою интерпретацию хореографии разного достоинства, созданной темпераментными современниками — от Ролана Пети и до Бориса Эйфмана.

Балерина, чьи главные сценические достижения отличаются эталонной чистотой, упорно стремилась изобразить раздираемую страстями роковую соблазнительницу. Однако ее целомудренная природа неизменно побеждала: любая Кармен превращалась у нее в Клару Цеткин, борющуюся за права женщин всего мира. И только сейчас, отказавшись от идеи станцевать женщину-вамп, Ульяна Лопаткина отыскала своего хореографа. Им оказался 78-летний Ханс ван Манен, один из создателей современного нидерландского балета и автор доброй сотни работ, уже полвека не теряющих актуальности.

На своем московском бенефисе балерина Лопаткина постаралась представить творчество ван Манена максимально разнообразно и адекватно. Танцевала она в сопровождении родной труппы хореографа — Национального балета Нидерландов и Национального балета Португалии, которому было доверено заключительное отделение концерта — "Пять танго" Астора Пьяццоллы, самого темпераментного из показанных ван Маненом. В двух других частях был явлен ван Манен медитативный ("Адажио Хаммерклавир" на музыку Бетховена и "Три гносьенны" Эрика Сати), ван Манен шутливый ("Соло" на музыку Баха) и ван Манен эротичный ("Two pieces for HET", которые закулисная женщина-конферансье обозвала "Ту писец фор хет Ханса ванса Манена").

Вообще-то Ханс ван Манен — тонкая штучка. И юмор, и темперамент, и эротика его неочевидны — их еще надо выявить за внешней невозмутимостью неоклассического танца, за ясной красотой его геометрических линий, за прихотями развития базовых комбинаций. Дуэты ван Манена разбиты паузами, во время которых напряжение между партнерами возрастает настолько, что любое крошечное изменение статической позы (хоть сокращенная утюгом стопа) кажется событием вселенского масштаба. А уж кто, как не Ульяна Лопаткина, умеет держать многозначительные паузы или так завораживающе разворачивать ногу в адажио, будто дает ответ на главные вопросы бытия. Математическая логика хореографии голландца тоже близка исполнительской манере балерины-перфекционистки.

Есть тут, правда, нюанс: хореография ван Манена в основном рассчитана на миниатюрных женщин. Он любит, чтобы их хрупкие фигурки выглядели игрушками, которыми бережно и настороженно играют рослые мужчины, поднимая на вытянутые руки, растягивая в арабесках или ловя у самого пола эти окостеневшие тельца. С Ульяной Лопаткиной такие пассажи не проходят — ни ментально, ни технически. Она достойный оппонент любого мужчины — даже такого жгучего мачо, как украинец Александр Жембровский, уже пять лет работающий в Нидерландах. Лучшего партнера у нашей балерины не было, однако и ему в "Трех гносьеннах" пришлось пронести госпожу Лопаткину на плече вместо вытянутых рук, значительно упростив поддержку.

Впрочем, российская прима так сокрушительно-харизматична, что способна подчинить себе даже канонизированного Баланчина, не говоря уж о живом ван Манене. Если не знать, как танцуют "Гносьенны" на их родине и абстрагироваться от аналогичного (и великолепного) исполнения голландцами "Адажио Хаммерклавира", то бескомпромиссное сражение за лидерство, в которое превратила Ульяна Лопаткина оба дуэта Ханса ван Манена, покажется вполне убедительным.

Самыми банальными вышли "Пять танго": балерина, припомнив все "Кармены" и "Дон Кихоты" и проигнорировав модернистскую подоплеку постановки, дополнила испанистые позы классического балета той суровой непреклонностью, которую обязана являть каждая порядочная женщина, когда ее домогаются сразу шестеро мужчин. Но и тут она не особенно противоречила хореографу ван Манену, выстроившему пряные переборы Пьяццоллы по ранжиру дворцового полонеза.

На поклоны Ульяна Лопаткина вывела автора, растроганный ван Манен кланялся балерине, балерина кланялась ему, они выводили друг друга на авансцену и кланялись залу. А публика аплодировала с пристойной горячностью, радуясь, что главная национальная балерина европеизировалась не слишком радикально: хоть и забросила "Умирающего лебедя", но все-таки не пустилась во все тяжкие.

http://www.kommersant.ru/doc-y.aspx?DocsID=1374459

Лопаткина представит в Москве хореографию Ханса Ван Манена

21.05.2010, 13.51
http://www.itar-tass.com/level2.html?NewsID=15150215

В ИТАР-ТАСС состоялась пресс-конференция, посвященная концерту, на котором прима русского балета Ульяна Лопаткина представит хореографию голландского балетмейстера Ханса Ван Манена в рамках проекта "Великие имена".

В пресс-конференции приняли участие народная артистка России, лауреат Государственной премии, прима-балерина Мариинского театра Ульяна Лопаткина, главный балетмейстер национального балета Нидерландов, первый ассистент Ханса Ван Манена Рашель Божан, солист Национального балета Нидерландов Александр Жембровский и педагог-репетитор Мариинского театра Ирина Чистякова.

ЛОПАТКИНА: Имя Ханса Ван Манена известно всем любителям балета, и цель данных двух гала-концертов – представить в Москве, в России известного всему миру хореографа, чтобы создать некую картину почерка мастера в сравнении с другими великими хореографами современности, которых совсем немного. Это особый род таланта, очень востребованный в России, поэтому мы взяли за основу эту идею – показать не великих танцовщиков, а великих хореографов, которые очень часто остаются за кадром конкретного живого спектакля.

Я бы хотела теперь передать слово Рашель – она была рядом с самого начала репетиционного процесса и практически передала мне из рук в руки тот материал, который ей известен. Рашель была музой Ханса Ван Манена и танцевала очень многие его премьеры.

БОЖАН: Для меня большая честь работать с такой выдающейся балериной как Ульяна Лопаткина. Когда я только пришла в голландский Национальный балет, Ханс Ван Манен был уже известным хореографом, и он стал для меня очень большим авторитетом. Он сразу начал задействовать меня в своих балетах, и первым стал «Пять танго», который здесь будут танцевать Ульяна и Александр. Работать с ним было очень непривычно, он внедряется в души танцовщиков, для меня, в тот момент молодой девушки, это было достаточно шокирующе.

Основная тема работ Ханса Ван Манена – конфликт между мужчиной и женщиной. Он сопоставляет женскую и мужскую силы, и в этом конфликте нет победителей и проигравших, женщина и мужчина оказываются равны в дуэте.

И я, и Ханс Ван Манен очень рады, что Ульяна выбрала именно эту хореографию для представления в России, потому что русский балет известен своим классицизмом, классический балет – лучший в мире, но не так часто можно встретить качественную современную хореографию. Ульяна выбрала нелегкий путь эксперимента, она вложила что-то новое в хореографию Ханса, соединила русские классические традиции с тем стилем, к которому уже привык Запад.

В хореографии Ханса Ван Манена много музыкальности, чувственности, и я довольна совместной работой Александра и Ульяны, мне кажется, они нашли контакт – и музыкальный, и чувствительный. Вначале я немного нервничала, как пройдут репетиции с такой величиной как Ульяна Лопаткина. Но с первых репетиций мои страхи развеялись, в зале было звезды Ульяны Лопаткиной, а была балерина, которая хотела научиться чему-то новому; работать с ней было просто. Ульяна заслуживает огромного уважения, потому что она не боится экспериментировать и ищет новые пути. У нее есть имидж классической примы-балерины, она могла бы до конца карьеры с огромным успехом танцевать «Лебединое озеро». Но, на мой взгляд, путь эксперимента – самый правильный, это достойно настоящего артиста.

Очень важно, что эти концерты состоятся в России, это обогатит русский танец, и я надеюсь, что наша работа продолжится и в будущем.

ЧИСТЯКОВА: Рашел – совершенно удивительная женщина, удивительная танцовщица, она совершенно заражает любовью к Хансу Ван Манену. Она прожила жизнь в этой хореографии, и она не навязывает то, как она танцевала этот балет, а помогает найти ту эмоцию, которая окрасит движения твоей индивидуальностью. Это была скрупулезная работа - у этого балета очень необычная пластика движений и пауз, предполагающих совершенно новые для Ульяны хореографические и темповые движения. Рашел удивительным образом умеет вдохнуть в человека аромат хореографии Ван Манена.

ЖЕМБРОВСКИЙ: Для меня предложение от Ульяны станцевать хореографию Ханса Ван Манена стало огромной и очень приятной неожиданностью. Я очень волновался, и для меня стало приятным сюрпризом, что работать с ней очень просто и очень приятно. Для меня это огромный опыт, это то, что останется со мной навсегда, потому что Ульяна – это воплощение русского балета.

ВОПРОС: Расскажите, пожалуйста, поподробней о программе концерта!

ЛОПАТКИНА: В программу концерта вошли номера, миниатюры и балет, программа создавалась в сотрудничестве и с рекомендациями Ханса Ван Манена. В первом отделении будет представлен балет-миниатюра «Хаммерклавир» в исполнении шести солистов голландского балета на музыку Бетховена. Вторым номером в отделении будет достаточно известная миниатюра «Три гносианы», в ней мы с Сашей впервые выйдем на сцену как партнеры. Во втором отделении будет представлена энергичная миниатюра на музыку Баха «Соло» в прочтении Ханса Ван Манена. Ее представят три солиста голландского балета, они представят очень интересное прочтение классического звучания. Второй номер – поставленный специально для Нидерландского театра - Two Pieces for HET. Ну, и в третьем отделении – достаточно старый балет, «Пять танго». В главных ролях будем с Александром Жембровским и кордебалет Национального балета Португалии.

ВОПРОС: Вы традиционно не выступаете на больших площадках – например, в Кремле. Это сознательный выбор?

ЛОПАТКИНА: В Москве я выступала в театре Станиславского, в театре оперетты. Я работала и на сцене Большого театра, но в контексте репертуара, а не с отдельной программой. Выбор есть, и я стараюсь избегать таких площадок как концертный зал «Октябрьский» в Петербурге, концертный зал в Кремле, и по возможности выбирать театральную атмосферу. Для меня балет требует некоторой замкнутости пространства и сосредоточенности зрителя. Театр создает такую атмосферу, а в концертном зале, на мой взгляд, требуется акустическое заполнение, обширный звук, масштаб зрелища. Я чувствую себя каким-то клопиком на таких пространствах, это все равно что танцевать какие-то очень аутентичные вещи, в которых взаимоотношения отражаются на лицах танцовщиков, на стадионе – это просто не будет понято.

ВОПРОС: Рашел рассказала, что в начале своей работы с Ван Маненном была шокирована его хореографией. Было ли для вас что-то столь же удивительное и трудное в этой работе?

ЛОПАТКИНА: Как правило, главная тема любого искусства – человеческие взаимоотношения, и балет здесь не исключение. У Ханса Ван Манена есть такая особенность – он вскрывает такие вещи, которые у нас пока принято оставлять на личной территории. Он говорит об отношениях более открытого сексуального характера, но делает это очень консервативно и сдержанно. Могу сказать, что его выбор балетов, который был мне предложен для исполнения, и его видение меня в своей хореографии требовало какого-то времени для осознания. Наши законы балетного спектакля и поведения героев все-таки очень сдержанны и лимитированы определенной формой классического балета, а здесь на сцену выходят живые современные люди, которые используют тот же балетный язык, но при этом остаются не похожими на своих коллег и говорят о живых чувствах, о современности.

ЖЕМБРОВСКИЙ: Я, как и Рашел, столкнулся с Ван Маненом, как только пришел в Национальный балет Нидерландов. Как и для Ульяны, для меня это было чем-то совершенно новым, – я получил классическое образование в Киевском хореографическом училище. Мне понадобилось очень много времени, чтобы освоить то, что так быстро освоила Ульяна в тот небольшой период, который нам был выделен для репетиций. Стиль Ханса Ван Манена – это не только движения, это особая энергетика, где даже в статике идет внутренняя работа.

ВОПРОС: Ульяна, сколько времени вам понадобилось, чтобы войти в этот стиль, работал ли с вами непосредственно Ханс Ван Манен?

ЛОПАТКИНА: Успеть войти в стиль нужно за то количество часов, которое тебе дано, выбора нет. Моим первым опытом работы над хореографией Ван Манена стали «Три гносианы», и это легло очень естественно. Я люблю живопись, а классический балет нидерландского хореографа – это определенный рисунок, и мне было очень интересно его воспроизводить. На приготовление «Трех гносиан» у нас было четыре репетиции, на эту программу – семь рабочих дней в Амстердаме и три в Москве.

Время новостей N°89, 26 мая 2010

Представление себя

В Москве прошел бенефис Ульяны Лопаткиной

Мариинская прима старается напоминать о себе столичным жителям каждый год; среди бенефисов бывали и удачные, и неудачные, но еще не было ни одного настолько цельного. Балерина отказалась от привычного ассортимента сборных концертов, с их неизменными па-де-де из «Дон Кихота» или на крайний случай «Корсара», и собрала программу из произведений Ханса ван Манена. Не дала она и повода обсудить уровень приглашенных коллег (это всегда отдельный аттракцион -- кого звезда позвала, а кого сочла опасной соперницей). Российских танцовщиков, кроме Ульяны, в этот вечер, названный «Ульяна Лопаткина представляет», на сцене не было; а артисты Национального балета Нидерландов и Национального балета Португалии, работавшие рядом с ней в этот вечер на сцене, дисциплинированно преподносили не себя, а хореографию.
Ханс ван Манен -- имя громкое для балетоманов, но ничего не говорящее обычному зрителю, выбирающемуся в театр раз в год. Это одно из «пропущенных имен» -- человек прошел дорожку к славе в те годы, когда чужие траектории успеха советский балет не интересовали. Ему за восемьдесят (он приехал на гала, и смотрел с любопытством в зал, и кланялся); в танцевальной речи он использует неоклассический словарь. Прохладная графика (подчеркивая ее, любит вырезать фигуру танцовщицы светом, чтобы черным силуэт был резко обозначен на синем, скажем, фоне); нелюбовь к сюжетным спектаклям; особая, выделяющая черточка -- маленькие сломы, сарказмы пластики, не разрушающие гармонию картинки, но лишь подчеркивающие ее.
До того в репертуаре Лопаткиной был единственный маленький балет ван Манена -- «Три гносьенны»; для концерта, что должен был познакомить московскую публику с работами знаменитого голландца, она выучила дуэт «Две пьесы для HET» с солистом Национального балета Нидерландов Александром Жембровским и «Пять танго», где кроме Жембровского ей аккомпанировал португальский балет. Еще две одноактовки (Adagio Hammerclavier и «Соло») были показаны только голландцами, без участия нашей примы.
Танцкомпозиции ван Манена -- истории равных, поочередные выходы разных людей, интересных каждый по-своему. Никакой соревновательности и никаких опасных трюков -- в танец перелита философия любопытства друг к другу и признания разностей, неуважение к риску. Лопаткина же изначально и вся -- чрезмерна; от неординарной длины конечностей до примериваемой в последнее время маски хранительницы русской духовности. Понятно, что это не может не отразиться в танце.
Равноправный дуэт с ней невозможен, и, мгновенно осознав это, Александр Жембровский отошел в тень, подавал вовремя руки и реплики, но внимания публики не отвлекал. На сцене демонстрировала себя прима -- то царственно позволяющая себе малюсенькую вольность типа выставленной утюжком стопы, то обозначающая испанскую игривость. Заметить, что тексты ван Манена, хоть и сделанные в одном стиле, все же существенно отличаются друг от друга, при таком раскладе было невозможно. Стиль был один, назывался он «Лопаткина» -- на радость ожидавшим искренним и вдохновенным фанатам, спрашивавшим билетики еще за километр до театра и забившим потом зал до отказа.
А про ван Манена, про его юрких юношей, выскакивающих на секунду в «Соло», и строгих девушек, изображавших знойных испанок в «Пяти танго», но не забывающих про строгие правила приличия классического балета, рассказывали Москве голландцы и португальцы. Москва же сочла их кордебалетом и аплодировала из вежливости.

Анна ГОРДЕЕВА

Социальный балет

Светлана Захарова и Ульяна Лопаткина, две патентованные примы русского балета, с разницей в день выступили в Москве с творческими вечерами. Несмотря на диаметрально разные программы, обе оказались едины в просветительском порыве

Анна Галайда
Для Ведомостей
27.05.2010, 95 (2613)

Имена Светланы Захаровой и Ульяны Лопаткиной прекрасно собирают любые московские залы по любым ценам. И балерины уже не только обрели богатый бенефисный опыт, но и насытились бесконечным воспроизведением репертуара, который на профессиональном балетном жаргоне называется «казенкой», т. е. стандартными балетами в стандартных редакциях. В отличие от своей коллеги Дианы Вишневой радикально сменить имидж Захарова и Лопаткина не рискуют. Но активно ищут возможности предстать с неожиданной стороны.

Светлана Захарова на этот раз собрала международную команду «друзей» и сама вышла в семи номерах. Ульяна Лопаткина продолжила цикл «Великие имена ХХ века», начатый ею в прошлом году. На этот раз выбор балерины пал на Ханса ван Манена, чьи «Три гноссиенны» становятся для нее таким же фирменным номером, как и «Лебедь».

Вопреки рекламе, партнерами Лопаткиной стали не «звезды мирового балета», а артисты Национального балета Португалии и Национального балета Нидерландов — компании, которая своим международным реноме обязана именно 78-летнему ван Манену. Благодаря бенефису знаковые Adagio Hammerklavier, «Пять танго», «Соло», «Две пьесы для HET» и те же «Гноссиенны» Москва увидела в эталонном исполнении. Лопаткина старалась соответствовать, тщательно воспроизводя импрессионистские колебания хореографии. Но мощная харизма балерины заглушала деликатность чуткого партнера Александра Жембровского, исключая возможность сценического диалога, на котором держатся балеты ван Манена.

Амплитуда бенефисного репертуара Захаровой колебалась от неизвестного у нас балета Начо Дуато «Потерянное сердце» до классических «Лебедя» с «Дон Кихотом», от традиционной хореографии Владимира Васильева к «Макбету» до модерновой выразительности Revelation. Но программа, в которой гениальная хореография прослоена примитивными опусами, не расширила представлений о возможностях балерины. Вероятно, сейчас Захаровой хочется быть интересной и для завсегдатаев балетных гала, и для неофитов. Только этим можно объяснить и сопровождавшую бенефис сценографию Анны Нежной, чья провинциальная цветистость напоминает оформление летних театриков городских парков, и выбор сцены Кремлевского Дворца, демократичного по ценам, но вбирающего в свой душный бархат и драйв артистов, и восторг публики.

Очевидно, что самым значительным фигурам отечественного балета сейчас недостаточно царить в середине, слегка на возвышении, — у них появилась потребность в диалоге со зрителем. Но пока они без поддержки блуждают в темноте, и вместо художественных высказываний их бенефисы оказываются странной социальной акцией.

В группе поддержки
В Москве опусы ван Манена показывали неоднократно – эта сдержанная неоклассика не оскорбляла даже советские стандарты, хотя и не была настолько благоверной, чтобы попасть в репертуар театров. Дуато успел засветиться на гастролях своими дебютными работами, но впервые его балет поставлен в России только в прошлом сезоне.

Опубликовано по адресу: http://www.vedomosti.ru/newspaper/artic ... /27/235578

Вечная романтика, вечное наваждение...
Лопаткина представила в Москве балеты ван Манена

Александра ГЕРМАНОВА
Газета "Культура", №19 (7732) 27 мая- 2 июня 2010г.
http://www.kultura-portal.ru/tree_new/c ... id=1110287

В насыщенном балетными событиями мае вечер, который устроила в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко Ульяна Лопаткина, заслуживает особого разговора. Понятно, что балерины класса Лопаткиной всегда в поиске новых форм - именно у них, самых лучших представителей профессии, есть на это и право, и силы, и, что немаловажно, финансовые партнеры. Однако в России все трудно, и культура продюсеров все еще остается предметом зависти Западу. Устроители же всяческих концертов, которыми наводнен наш рынок, увы, со своими задачами справляются очень неряшливо. Плохая организация концерта бросает тень на исполнителей, "дешевый" зритель серчает, "дорогой" раздражается и обозляется. Балет же хрупкое искусство - от грубости и пошлости сторонних лиц может разбиться.

Пожалуй, Лопаткина оказалась самой стойкой и успешной из всех своих коллег, кому явно недостаточно в жизни того, что может предоставить репертуарный театр. Ей пришлось пройти "огонь, воду и медные трубы" c концертами под рабочим названием "Ульяна Лопаткина приглашает...": приходилось и программу самой выверять, и свет выставлять (а кто это будет делать?), и дизайн на ходу придумывать. Постепенно она пришла к идее тематических вечеров, разочаровавшись в традиционных гала-концертах, состоящих из разношерстных па де де. Главная опасность таких концертов - неуверенность в качестве других исполнителей, даже если они - твои друзья: кто-то приедет уставший, кто-то вырвется в перерыве между гастролями, кто-то стандартно нахалтурит. В прошлом году Лопаткина попробовала собрать вечер в честь Ролана Пети, и в первом приближении у нее получилось неплохо, хотя на качестве сказался тот факт, что сам очень преклонного возраста французский хореограф давно отошел от дел и передал все полномочия помощникам, которые исправно репетируют балеты мэтра, но не в состоянии вдохнуть в них новую жизнь. В итоге какое-то ощущение тлена витало в зале, но в целом было интересно.

С Хансом ван Маненом получилось еще интереснее, потому что голландский хореограф на самом деле полон энергии, во все сам вмешивается, живет жизнью артистов, а к Ульяне Лопаткиной вообще относится как к волшебнице, которая заколдовала для вечности один из его любимых балетов "Три гносьенны". Он даже немного "поправил" хореографию этого мини-балета специально для нее. И когда речь зашла о концерте в Москве, составленном исключительно из балетов ван Манена, знаменитый мэтр неоклассики проявил интерес и участие. Конечно, привоз артистов из Амстердама и внушительной команды танцовщиков из Национального балета Португалии стоил немалых денег, но наконец-то спонсорские средства были направлены на благое дело.

В первом отделении артисты "Het" (Национального балета Нидерландов) исполнили "Адажио Хаммерклавир" на музыку Бетховена. Это древний опус ван Манена (1973 год), давно вошедший в золотой фонд хореографии и такой же важный для Голландии, как для нас "Лебединое озеро", включая сюда все лингвистические парадоксы имени постановщика и композитора - ван Манен, ван Бетховен. В Москве однажды видели этот спектакль на Фестивале "Гран па", и говорить об открытии не приходится. Но это как "лебединые картины" Иванова - вечная романтика, вечное наваждение. Три пары танцовщиков в белом неспешно медитируют под рояль: никто никуда не бежит, нет надоедливых прыжков (ван Манен вообще практически не использует такой компонент, как жете), танец льется, как нежный ручей. При этом видно, что добиваются артисты этой текучести, "бесшовности" танца, полного слияния с музыкой методом длительных репетиций.

Еще в первом отделении Ульяна Лопаткина и Александр Жембровский исполнили "Три гносьенны". Жембровский регулярно приезжает в Москву как участник "Бенуа де ля данс" (в концерте этого года он ассистировал коллеге из "Het" Ану Вихериэранта, которая была номинирована на приз; артисты очень аккуратно станцевали фрагмент из балета Кристофера Уилдона "Трист") и носитель хореографии ван Манена. Жембровский - яркий представитель свободного поколения миллениума. Он окончил Киевское хореографическое училище вместе с Леонидом Сарафановым и не остался в заложниках у классической традиции, которую навязывал театр в родной столице. Артист поехал завоевывать мир - поработал в Петербурге, потом в Словакии и Германии, осев в Голландии, где он, видимо, и нашел то, что искал, - богатый репертуар классики и неоклассики, обилие модерна и ультрамодной хореографии плюс пьянящая атмосфера культового города. И все это оказалось возможным без разрыва связей с Россией и Украиной. Ульяну можно только поздравить с тем, что она сейчас работает с молодым перспективным партнером, потому что их дуэт сложился на редкость гармоничным. И приобретения, несомненно, носят взаимный характер.

Во втором отделении артисты показали гротесковый дуэт из "Two pieces for Het" на музыку эстонских композиторов Арво Пярта и Еркки-Свен Тююро. Ван Манен никогда не ставит конкретные сюжеты - скажем, из Шекспира или Чехова, но он очень любит истории, которые рождаются в репетиционном зале. Лопаткина и Жембровский разыграли что-то наподобие "Капризницы" Ватто. Она (героиня) жеманничает и завлекает, он - соблазняет и соблазняется. В музыке бушует фривольный XVIII век, постмодернистски переработанный людьми нашего времени. Те, кто немного заскучал под интеллектуальный рояль первого акта, развеселились во втором, потому что мелодраматичному "Two pieces for Het" предшествовал еще один маленький номер - "Соло", в котором три солиста соревновались в виртуозности под Баха. Это совершенно потрясающая вещь, построенная по принципу неоправданного ожидания. Классические движения обычно вытекают одно из другого при помощи так называемых "препарасьонов" ("переходов"), а ван Манен, который воздушному движению (всяким "тур ан л'эр и перекидным жете) предпочитает кружевной непрерывный танец на полу, французскими штучками (переходами) не пользуется, и, таким образом, чуть-чуть обманывает зрителя в его ожидании того, что будет на сцене дальше.

В заключение Лопаткина, Жембровский и артисты из Португальского балета станцевали "Пять танго" на музыку Пьяццоллы. Этот балет адресован всем, кто пока не очень любит танго. Хореограф создал спектакль об истории аргентинского танца, акцентировав в каждой из частей балета какой-то один компонент танго и превратив его опять же в человеческую историю, историю взаимоотношений партнеров. Предполагается, что через талант исполнителей можно полюбить и танго как таковое. Лопаткина предложила трагическую историю: ее героиня, как всегда, против воли, губит всех, кто участвует в танце. Жембровский, наоборот, танцевал соло о жизнеутверждающей энергии танго.

Прибывший в Москву Ханс ван Манен выходил на поклоны вместе с артистами, демонстрируя завидные для 77-летнего человека стать и жизнелюбие. Ну и зрители, среди которых было много явных небалетоманов и неуверенных в своем интересе к несюжетной неоклассике неофитов, увидев державшихся за руки артистов и хореографа, все-таки прониклись мыслью, что смотреть новое (кто ж виноват, что с таким опозданием на сорок - тридцать лет мы знакомимся с нетленными шедеврами XX века) гораздо интереснее, чем считать лебедей в пресловутом танце из "Лебединого озера".