Ирина Губская
В ночном тумане
В Мариинском театре возобновили балет Джерома Роббинса "В ночи"

Балет «В ночи» Джерома Роббинса для нынешней Мариинки – едва ли не наименее логичная премьера. Предыдущие его появления в афише случались в самые благополучные периоды состояния труппы, точнее, ее лидирующего состава.
Постановка производства 1970 года впервые в репертуаре Кировского появилась в 1992-м, когда труппа «из первых рук» освоила западную хореографию: Пети, Бежара, Баланчина, Тюдора, определив в ней собственный акцент. Одноактовка на три дуэта Роббинса жестко требовала наличия этих самых трех дуэтов. Причем звездного состояния, уровня личностной зрелости и определенной направленности амплуа. Тогда в наличии был необходимый актерский диапазон: от нежной юношеской лирики к строгой чинности этикета до неистовых, гибельных страстей трагедии. Следующее возвращение «В ночи» было во второй половине 90-х, когда в нем вышли Диана Вишнева, Софья Гумерова, Майя Думченко, Ульяна Лопаткина.
В нынешней атмосфере деловитости составы «В ночи» пробуксовывали в несоответствиях. На премьере выпустили недавнее пополнение труппы – чету Матвиенко, назначенную примой Алину Сомову с корифеем Сергеем Поповым. Ульяна Лопаткина была с нынешним постоянным партнером Иваном Козловым.
Более адекватным выглядел состав следующего спектакля. В Мариинке вообще последнее время все больше проявляется синдром «второго состава», когда исполнители второго спектакля более точны, чем премьерного. Первый дуэт танцевали Евгения Образцова и Владимир Шкляров. Нежность и безусильность поддержек, мягкая задумчивость в пластике. Руки Образцовой, правда, привычно жестковаты, но ноги выпевали ровные красивые фразы. Артисты добавили в каноническую тему весеннего зарождения чувств щемящий мотив тихого прощания. Екатерина Кондаурова идеальная балерина для второго, «строгого» дуэта. Ей как редко кому дается элегантность этикета, его точная графика в танцевальном рисунке и выверенная сдержанность эмоций. И так же на редкость точно у артистки получилось сыграть в финале при встрече с «темой» третьего дуэта предвидение будущего. Евгений Иванченко, как и в прежние времена, аккомпанировал в меру элегантно, иногда все же расцветая неуместной щенячьей улыбкой. Не вписались в формат третьего дуэта Виктория Терешкина и Данила Корсунцев. При этом они смотрелись согласованно: благородно-скованный кавалер и балерина – танцующий механизм, не очеловеченный кантиленой.
Столь же механические страсти получились на премьере у Дениса Матвиенко. Алина Сомова диссонировала со вторым дуэтом привычной разбросанностью танца и гримасой номер два (страдальческой; первая в ее арсенале – улыбка). Что до Лопаткиной, то отсутствие вменяемого партнера привычно определило отсутствие художественного результата. Рисунок хореографии порой выглядел нелепо и у скрючивающейся первой пары, и у «вывозимых» на сцену в арабесках Лопаткиной и Терешкиной.
Обрамлению премьерного показа – Баланчину – тоже повезло не слишком. В «Серенаде» Екатерина Кондаурова была слишком материальна для музыкальной прозрачности, Юлиана Черешкевич танцевала агрессивно, словно Мирта, Ирина Голуб исполняла свою партию бесцветно. Данила Корсунцев и здесь словно забрел не из этого спектакля, а Андрей Ермаков не успел понять, что танцует. В «Теме с вариациями» почти блистала парадная Виктория Терешкина, но партнера Евгения Иванченко разбудить так и не смогла.
Балет Роббинса обозначил основную проблему нынешней труппы: в Мариинке так увлеклись «технологиями», что пора и о душе подумать. А также о нюансах: нельзя танцевать одинаково Роббинса, Баланчина, Петипа и Фокина.

Опубликовано в Независимой Газете от 13.05.2009
Оригинал: http://www.ng.ru/culture/2009-05-13/8_ballet.html

«СПб ведомости», выпуск № 083 от 12.05.2009
И слышатся признания в ночи...
У балета «В ночи» выдающегося американского хореографа Джерома Роббинса две биографии: нью-йоркская и петербургская

Игорь СТУПНИКОВ

Поставленный впервые в 1970 году в труппе «Нью-Йорк сити бэллей», он позднее вошел в репертуар театров Англии, Кубы, Австралии, Франции. Созданный на музыку ноктюрнов Шопена для трех пар танцовщиков балет пленяет разнообразием пластических решений, тонкими полутонами хореографических комбинаций, изяществом поддержек.
Джером Роббинс нередко сетовал на то, что и публика, и критики воспринимают его лишь как создателя замечательных танцев в мюзиклах, таких как «Вестсайдская история», «Скрипач на крыше», «Питер Пен», принесших ему всемирную славу. Однако в послужном списке хореографа было и множество классических и неоклассических балетов на музыку Стравинского, Дебюсси, Моцарта, Чайковского, Прокофьева. «В ночи» – один из шедевров Роббинса-классика.
В 1992 году балет был поставлен на сцене Мариинского театра. Немало усилий потратил Олег Виноградов, возглавлявший в те годы балетную труппу, чтобы уговорить Джерома Роббинса приехать в Петербург и возобновить свой балет с нашими танцовщиками. О Петербурге и Мариинском театре балетмейстер был немало наслышан от своего старшего коллеги и друга-соперника Джорджа Баланчина, который рассказывал ему о своем родном городе, где начиналась его карьера танцовщика и балетмейстера. И все-таки что-то настораживало Роббинса, и он медлил с ответом. Но Олег Виноградов был настойчив, и в начале 1992 года Роббинс приехал в Петербург. Балетмейстер был очарован городом: «Я с удовольствием работаю здесь, – признавался он, – знакомлюсь с красотой ансамблей, брожу по Невскому проспекту, пытаюсь понять настроение прохожих. Впечатления от этих прогулок поистине бесценны. Каждый день я получаю положительный заряд, который стимулирует меня к работе».
Роббинс сам выбирал составы исполнителей, сам репетировал с ними, что было очень важно для артистов. В премьерном спектакле участвовали звезды той поры – Алтынай Асылмуратова, Константин Заклинский, Ольга Ченчикова, Махар Вазиев, Юлия Махалина, Александр Курков. Позднее в спектакль вошли Диана Вишнева и Ульяна Лопаткина. Так начиналась петербургская биография балета «В ночи», пользовавшегося неизменным успехом у зрителей.
Шло время, закончился срок проката, обусловленный контрактом, и балет исчез из репертуара. И вот новый контракт с Фондом Джорджа Баланчина и Джерома Роббинса заключен на три года. За возобновление спектакля принялся Бен Хьюз, знаток хореографии обоих балетмейстеров.
Сцена изображает звездную ночь. Три пары танцовщиков выступают поочередно, а в финале появляются все вместе. Первый дуэт исполняют Анастасия и Денис Матвиенко. В нежные отношения влюбленных врываются порой легкие размолвки, но кажется, что молодые люди расстаются лишь для того, чтобы вновь испытать радость встречи. Денис Матвиенко, которого зрители привыкли видеть в мощных героических ролях, таких как Спартак, проявил в новой партии трогательный лиризм, мягкую кантилену движений. Алина Сомова и Сергей Попов наполнили второй дуэт подлинной танцевальной академичностью, чистотой и элегантным совершенством формы. Искренность чувств, страсть прорываются сквозь чинный рисунок танца, который внезапно становится порывистым и импульсивным.
Темпераментом и виртуозностью покорили зрителей Ульяна Лопаткина и Иван Козлов в третьем дуэте-мелодраме, где звучат заверения в любви, сомнения, смятенная нежность и тревога. Одно чувство стремительно сменяет другое, и танцовщики мастерски раскрывают драматизм дуэта – непредсказуемость душевных наваждений, трагедию распадающихся связей.
В финале на сцене все три пары. Они словно неожиданно встречаются под покровом звездной ночи, узнают друг друга и расходятся – у каждого дуэта своя судьба. Балет идет под аккомпанемент рояля, партию которого с тонким ощущением музыки Шопена исполняет концертмейстер Людмила Свешникова.
Балет «В ночи» вошел в триптих «Вечер хореографии ХХ века» и обрамлен двумя балетами Джорджа Баланчина – «Серенада» и «Тема с вариациями». В такой композиции вечера есть свой замысел: зрители имеют возможность сравнить хореографический почерк двух выдающихся балетмейстеров, работавших бок о бок в течение многих лет, увидеть их насыщенный тонким психологизмом экспрессивный рисунок танца, их вклад в хореографию ХХ столетия.

Ночь безмолвия
Мариинский театр вернул в репертуар балет Джерома Роббинса

Ирина ГУБСКАЯ
Газета "Культура", №19 (7682) 21-27 мая 2009г.

Для баланчинизированной афиши миниатюра в трех дуэтах с кодой - аварийный клапан при повышенном технологическом давлении. У Джерома Роббинса технические сложности, тесты на виртуозность идут "закадровым голосом": предполагается, что исполнитель в совершенстве владеет пластическим языком. Получился поистине балет - ночь, в которой только звезды, только личное и личностное и никаких коллективных марш-парадов. Баланчинские конструкции почти исключают подтекст, у Роббинса подтекст - основное содержание. "В ночи" - роббинсовские "Драгоценности": вместо трех танцевальных школ - три состояния любви.
Оправу премьерному показу составили баланчинские "Серенады" и "Темы с вариациями". Получилась картина состояния труппы (вопрос сокращений еще не закрыт, тема актуальна): фактурно-технический вид кордебалета и лидерские качества ведущих исполнителей (что и должно их отличать на общем фоне, поскольку физическая подготовка почти унифицирована, а фактурные требования все менее категоричны). "Серенада" отличилась сочетанием механической правильности воспроизведения текста и не то чтобы разнобоем, но некоторым разнообразием трактовок (у пополнения последних лет, вероятно, не успокоились сольные амбиции). Плюс ко всему облегающие голубые корсажи с заниженной талией жестоко метят тех, кто нарастил что-то сверх мускульного корсета. В "Теме с вариациями" в этом плане более щадящий режим. Для солистов "Серенада" оказалась коварнее "Темы" медитативным музыкальным состоянием, прозрачный полумрак требует танца в соответственном ореоле. "Тема" более празднична и благосклонна к технологическим радостям.
Составы самой премьеры подбирали, как по должностям. Новое поступление - Анастасия и Денис Матвиенко, официальная прима Ульяна Лопаткина и новая Алина Сомова (похоже, ради мизансцены в финальной части, где балерины второго и третьего дуэтов лицом к лицу - впрочем, решения этой мизансцены у новопроизведенной примы не оказалось).
В итоге у Дениса Матвиенко все старания ушли на технику, на музыкальное настроение внимания не осталось. Анастасия тоже была усердной. Но усердие хорошо в экзерсисе, не в спектакле. Переноска тяжестей и взлет в поддержке - не одно и то же. "Расцвет чувств" оказался лишен легкости, невесомости, парения и романтики тоже. Довершил дело костюм партнера: короткий колет, с воротником которого срослась прическа с начесом. Во втором дуэте, эмоционально сдержанном, все же не предполагается полное отсутствие чувств, как у Сергея Попова. Алина Сомова здесь некстати: изысканная выверенность рисунка, строгость - не ее хлеб. В довершение Ульяна Лопаткина выбором партнера обрекла себя то ли на монолог с отсутствующим партнером, то ли на дуэт сама с собой. Получилось что-то вроде невнятного пересказа того, как это было десять лет назад.
Второй показ вышел удачнее. Типаж юных влюбленных идеально впору Евгении Образцовой и Владимиру Шклярову. Потому мелочи вроде его материальных приземлений или ее неоживающих ручек не мешали настроению бережной нежности. Весна - это не только пробуждение, но и таяние. Во втором дуэте Екатерина Кондаурова элегантно станцевала ритуал взросления. Чинная строгость - и взвихренные вращения, трепет стоп. Евгений Иванченко был в излюбленной роли галантного аккомпанемента. Третий дуэт Виктории Терешкиной с Данилой Корсунцевым не то чтобы не удался. Если страсть выражается поднятыми плечами, дергаными движениями, то ее было в достатке. Жесткий каркас пластики делал партнеров схожими, но дуэт не отличался особой слаженностью. Что до финальной поддержки, когда вознесенная в арабеске балерина вмиг слетает в объятия партнера, то она не удалась ни у первого, ни у второго состава, хотя все - признанные мастера дуэтных сложностей.
"В ночи" - балет антиспортивный. Баланчин проще, его можно наработать, как ремесло. Роббинс - тест на искусство. Более жесткий, чем даже сюжетный балет: лицом к лицу с эмоциональным переживанием в танце - не то же, что наедине с танцевальной конструкцией.