Отрывки из писем современников

«Дух, плачущий о своих границах» — такой увидел А. Волынский Жизель-Спесивцеву.

Oдна из подруг ее юности вспоминала о дебюте Спесивцевой-Жизели в письме к ее сестре Зинаиде: «Финал первого акта она исполняла только в танце, без пантомимы. И в театре все плакали. После первого акта весь партер встал и ей устроили небывалую овацию. А на другое утро она пришла ко мне печально-убитая. Говорила, как будто про себя: «Я не должна танцевать Жизель, я слишком в нее вживаюсь»». Это письмо хранится в архиве театрa.

Красноречивы воспоминания профессора хореографии Петра Андреевича Гусева: «Я работал со Спесивцевой с 1921 по 1924 год и видел ее во всех ролях. Это была красавица, идеальная по форме, изумительно соблазнительная, при этом оставаясь чуть холодноватой. Все, что она делала, было невероятно красиво, но особенно идеальными были руки. Помню выход балерины в «Баядерке». Она выходила на сцену, закрытая покрывалом, в полной тишине, шла к брамину, кланялась ему, опускалась на колени, он снимал покрывало... И тут начиналось что-то невероятное. Зал гремел! Она буквально завораживала зрительный зал. Но особенно хороша была Ольга Александровна в сцене «Теней». Неземная красавица. Что же касается Китри — то, кажется, лучше станцевать нельзя. Но при этом — все же холодна. То же и в «Пахите». В коде, когда она начинала делать комбинации с rond de jambe en l’air в зале стоял стон — так безукоризненно, филигранно исполняла она это движение. Агриппина Яковлевна Ваганова и Федор Васильевич Лопухов всегда всем балеринам, как пример, приводили танец Спесивцевой».

Большое спасибо.
Даже эти полуразмытые кадры позволяют понять то, о чем писал кто-то из современников: что Спесивцева в сцене сумасшествия переставала быть балериной (что мы видим сплошь и рядом сейчас на мариинской сцене), ее движения были сугубо бытовыми, не танцевальными. Очень тонко найденный контраст, благодаря которому воздействие на публику было сильнейшим.
В истории балета есть еще одна балерина по-своему интерпретировавшая сцену сумасшествия - это Уланова. Если просмотреть ее лондонскую гастрольную запись, то отчетливо понимаешь, что Уланова - единственная балерина в истории отечественного и зарубежного балета, которая не играла сумасшедшую в "сцене сумасшествия". Ее героиня в этой сцене пытается сказать окружающим (будучи совершенно вменяемой) о том, что сбывается предостережение матери и могущественные вилисы забирают ее в свой мир, и она (и никто) не сможет этому помешать. Она пытается найти защиту от вилис, но тщетно.

Мне думается что как большинство больших художников, Ольга пересматривала трактовку этой сцены на протяжении своей карьеры, а может быть от спектакля к спектаклю. Вот что писала подруга ее юности о дебюте Спесивцевой-Жизели в письме к ее сестре Зинаиде: