Мэд, ну, это всё понятно, Вы хотябы несколько источников укажите. А еще пуще хочу библиографию о "Легенде"

О Легенде можно искать в книгах Григоровича и о Григоровиче. Только в них всегда о Большом, т.к. финансируются григоровичские книги Москвой. Недавно я купил здо-ро-вен-ную книжищу "Григорович и его балеты", просто мечту большого балетомана... посмотрел и подарил, т.к. это не для нас

Не всё, написанное о Легенде в Большом, применимо к нашей постановке, оригинальной. Кроме того, они там всегда полностью игнорируют факт, что для всех возобновлений вызывают, выписывают через Кремль наших репетиторов. Создаётся впечатление, что у них спектакль идет ежедневно и они профессионалы в нем Вот, коммерческая видеозапись есть, не Мариинского театра, а бетешная.

Совсем забавно то, что при постановке Легенды в Краснодаре Григорович выписывал наших репетиторов, т.к. сам совершенно не помнит

В книге М.Ильичёвой "Ирина Колпакова" написано о создании Легенды в Мариинском театре. Также, недавно в Царской была передача "Григорович в Мариинском", с А.Е.Осипенко, с архивными записями 1961-го, с Махалиной, Ниорадзе и Лопаткиной, исполняющими Легенду и рассказывающими о ней.

PS: Sodesednik, спасибо за чудесную возможность поворчать

"Царскую ложу" я видела, спасибо.

В некоторых источниках фотография Спесивцевой из II акта "Жизели", приведённая Mad about Mariinsky, приписывается балету "Эрос" в постановке Фокина (так же, как и её фотография в роли Рамзеи из "Дочери фараона", которую регулярно называют Аспиччией).

Сильфида


Снимок, с подписью, перенесён из "В глубь хореографии" Ф.В.Лопухова, 2003, в которой использованы фотоматериалы СПб музея теаискусства, АРБ и личного архива Лопухова.

ДО сихпор наилучшей Жизелью считалась А.Павлова. По свидетельству очевидцев, она в первом акте исторгала слезы. Т.Карсавина была нежнее, мягче и, в соответствии, с духом времени и личными творческими наклонностями артистки, образ был окутан дымкой меланхолии. У меня в памяти – обаятельная Жизель- Е.Люком. Она казалась бытовой, домашней. О.Спесивцева вовсе не выглядела обыкновенной, но ее Жизель, в своем роде замечательная, была сотворена в манере балетного экспрессионизма. Артистка все делала с подчеркнутой откровенностью и сообщала о своих чувствах без утайки, сполна, чтобы никто ни на минуту в них не усомнился. Она не оставляла зрителям возможности подумать и досказать что-либо самим, словно опасалась остаться неправильно, неточно понятой. Подчеркнутая обостренность сценического рисунка не только не препятствовала модернизации романтической легенды, а даже настраивала и располагала к смещениям во времени, к повороту и возвращению назад, по спутанным и поблекшим следам традиции. На этой Жизели лежал сумеречный и невозмутимый отпечаток душевного смирения и обреченности.
(В.Голубов(Потапов ) «Танец Г.Улановой» Л, 1948.)