Дебют Образцовой в Жизели, 18 июня
Итак, дебют, которого мы все так долго ждали, состоялся и прошел чудесно. Показалось, особенно в первом акте, что Женечка просто прирожденная Жизель. Все было именно так, как Жизели и "полагается". Моя мама, ходящая в балет не одно десятилетие, назвала эту Жизель сверхтрадиционной, однако от того не менее прелестной. Встреченная в антракте некая бывшая форумчанка посетовала, что Образцова не вносит в трактовку Жизели ничего нового. Однако я не уверена, что это такой уж недостаток. Ведь - если привести пример из драм. театра - чего только не делают с пьесами Чехова: и раздевают героев догола, и сажают на велосипеды, и заставляют чуть не кабуки изображать - и как здорово бывают, когда Чехова играют просто по Чехову. Так и тут: иногда хочется отдохнуть от тяжелой борьбы с фактурой (не буду называть имени, но, думаю, Вы догадались, о ком я
) и нетрадиционных трактовок - и посмотреть на Жизель обычную. Тем более, что если мама увидела очаровательную юную пейзаночку, радующуюся любви, то я увидела немножко другой сюжет. Эта Жизель показалась мне с самого начала существом, принадлежащем не этому миру. "Она в семье своей родной казалась девочкой чужой". Нет, нет, в ней нет никакой холодности, никакого противопоставления себя окружающим, никакой жажды смерти - наоборот, это будто чудное эльфийское дитя, непонятно как попавшее к простым людям, и связывает ее с этой жизнью, которую она так любит, такая тонкая ниточка, что, кажется, только дунь, и Жизель рассыплется на глазах. Эта Жизель - родная сестра Сильфиды и Ундины и совсем не похожа на порой своевольную и страстную Джульетту. Очень подходил ей неяркий цвет корсажа - она все будто соткана из эфирных нитей, вся нарисована пастельными тонами. Парадокс, но строгая и богобоязненная (почему-то ведь почти всем тогда пришло это слово?) Жизель обычно надмирной Ульяны казалась гораздо более земной, чем Жизель, казалось бы, такой витальной "Унжени" (я имею в виду только первый акт). Дуэт с Сарафановым для меня не был стопроцентным: казалось, эта Жизель любит не столько этого конкретного Альберта, сколько саму жизнь, этот чудный сон, который, она это точно знает, скоро развеется. И она все время норовит потрогать его: это ведь правда, ты еще здесь, и ты настоящий? ЕЙ все интересно в этом таком чужом и таком чудном мире: и Альберт, и знатная дама в бархатном платье, и цепь, и все-все-все.
Дивная девочка - любимица всей деревни, потому что все, особенно мать, знают, что недолго ей осталось быть в этом мире, хоть и изо всех сил пытаются воспрепятствовать этому. Мать не одобряет общения дочери с Альбертом не потому, что предчувствует дурное, а будто знает: ее девочке с ее слабеньким сердцем не выдержать такого накала чувств. Да и сама Жизель при гневном разговоре Ганса с Альбертом зарывается лицом в материн передник, будто говоря: "Мама, мама, ты же знаешь, мне нельзя волноваться, уведи меня отсюда, я не хочу ТУДА!"
Технически не все было безупречно, да и актерски кое-какие места казались проходными, но очень не хочется ко всему этому придираться, ибо в целом все было великолепно. Сцена сумасшествия, как показалось поначалу, не произвела
огромного впечатления, хотя очень понравилась... но сразу после окончания 1 акта я совершенно неожиданно для себя обнаружила, что слезы мешают говорить... а я такого в своей балетной жизни вообще не припомню - так что что-то в этом есть
Второй акт, пожалуй, понравился несколько меньше. Технически почти все было прекрасно (хотя, кажется, с совершенством Вишневой никто не сравнится), но неможко не хватало потустороннести, бестелесности. Жизель Жени во втором акте казалась едва ли не живее, чем в первом. Мама сказала: "Все хорошо, но внутренне она еще не виллиса, не доросла еще, как в свое время было на дебюте Вишневой". Может, и так. А можно понять и так, что эта Жизель еще новенькая среди виллис, еще не пропиталась могильным хладом, еще не стала настоящей бесстрастной и хищной девой... И даже усмотреть в этом связь между первым и вторым актами.
Сарафанова видела Альбертом впервые, и он понравился гораздо меньше Жени. Прыгал неплохо, хотя и не потрясающе, но он
настолько не граф!.. Первая сцена с оруженосцем была просто комична: такое впечатление, что графский отпрыск воспитывался в крестьянской семье (если не в современной подворотне
) и, наконец забрав его обратно в высшее общество, родные срочно пытаются его научить хоть каким-нибудь манерам. Благороднейшего и куда как более графского вида оруженосец в исп. Хребтова будто говорил Альберту: "Ваша светлость, послушайте, ваша светлость, так не делают, ваша светлость, послушайте!.." А Альберт ему: "Слышь, парень, тут кто, в натуре, граф? А ну отвали!"
Жизель этот Альберт особо не любит, ведь на Батильду он смотрит не с ужасом, не с омерзением, а очень даже с приязнью. Когда Ганс рассказывает правду, и Жизель начинает сходить с ума, этот Альберт будто боится и переживает не за нее, а за себя: "Черт, досада какая, нехорошо вышло - скорей бы они там разобрались, а я бы домой пошел". А когда Жизель умирает, он смотрит на нее с ужасом - опять же за себя: "Блин, а девчонка-то в натуре перекинулась. Ни фига себе какой геморрой!" (разумеется, Сарафанов всего этого в роль не вкладывал - но именно это я увидела). И только в самом последнем объятии можно поверить, что Альберт вдруг понял, какого сокровища лишился.
Во втором акте Сарафанов выглядел гораздо более органично. Однако думается, что спектакль оказался бы интереснее, будь Альбертом Шкляров.
Всеобщий любимец Ислом Баймурадов, видимо, идеальный Ганс, хотя на мой вкус, он слишком уж бешено вращал глазами и вообще был как-то чрезмерно диковат, что твой "злой чечен". К Альберту у него какая-то классовая ненависть. Поначалу он бережно и нежно пытается объяснить Жизели, что к чему, но по дороге, кажется, малость забывает о Жизели и, зная о ее больном сердце, фактически приносит ее в жертву, дабы "раздавить гадину".
Кондаурова показалась не только царственной, но и очень элегантной Миртой. Сказочно красивой и очень любящей все красивое - и потому брезгливо отворачивающейся от бьющегося в конвульсиях Ганса: "Ах, поскорей бы они его скинули - боже мой, какая неприятная работа"
И Ткаченко, и Васнецова в роли Монны и Зюльмы понравились.
В целом спектакль более чем удался, овации были бешеные, с многократными вызовами и бесконечными "браво". Горячейшие поздравления Жене с удачным дебютом! Очень надеюсь, что у девочки большое будущее. Пусть пока еще она зажата в рамках амплуа инженю, но если девочка прирожденная Аврора, Жизель, Золушка и Джульетта (не считая экзотики вроде Флоры и Ундины) - разве этого мало?
но очень красивый 